Алексей Колтаков
  
17.01.1955-10.10.2003

«Ориентирование – взгляд из-за угла»


Содержание 


Вечером
Техническое задание на написание книги или Предисловие
Лиха беда начало
Пояснительная записка
Грех
Южно-Муйский
Между нами расстоянья…
На работе мне говорят…
Полярный Урал
Африка
София
Встреча с человеком, который видел последнего интеллигента
Приказ №38
С Днём рождения, Сергей Степанович!
Видение
Кремень
Случай…
Не пей, Иванушка…
Как напьемся
Сомневаюсь я
Не имей 100 рублей
Курица в моей жизни
Третий тост
Дорога, ведущая в разные стороны
5 лет совместной жизни
Первое место в мире
Как я с кумом чуть не поссорился
За понимание
  
Встреча с депутатом
О любви и эгоизме
Федерация
Сделай что-нибудь
Мария
Словацкие байки
   Байка 1: Граница
   Байка 2: За кружечкой пива
   Байка 3: Чёрная сумочка
Случай на таможне
Счастливец
Деды, история и современность
Дорогой друг, подруга!
Слон Тишка
Рыбаки
Александру Петровичу 40 лет!
«Белый слон»
«Морж»
Поздравительная
Методистка
Молчи, сынок…
Беседа члена Президиума Всеукраинской федерации Фулерова Е.Е. с рядовым членом федерации Колтаковым А.С. за чашкой чая
Мужчина и женщина
Жизнь прожить – не поле перейти
Я умер
Вы меня не поняли
Муза
Частушки, которые нравились Алексею





   «Было бы здоровье да совесть чиста».

  
  
                    
                       Вечером у реки
                       Сидели голубки
                       Лилии расцвели.
                      
                       По лугу скакал конь,
                       А за ним кобылица
                       Всякое может случиться.
                      
                       Вслед им бежал жеребёнок,
                       Это же их ребёнок.
                      
                       Вот моя мама идёт,
                       Ольгу за руку ведёт,
                       Ольга – сестра моя,
                       Не знает об этом она.
                      
                       Едет грузовик.
                       Проходит какой-то миг,
                       Трясутся руки отца,
                       Так появился я.
                      
                       Двое нас было, вот
                       И кто-то из нас живёт…
                      
                       Вечером у реки
                       Воркуют голубки.
                       Конь ускакал туда,
                       Где ему скажут «да».
  
  
  
  
  
   Техническое задание на написание книги или
   Предисловие

  
     Каждая уважающая себя книга должна начинаться с предисловия.
     Хотим уверить читателя, что в ней (книге) не будет поучений. Авторы ни в коей мере не должны показать себя умнее читателя, а наоборот, поддержать, подбодрить и может даже подтолкнуть самого его на написание.
     Наша книга не будет толстой. Прочитав толстую книгу до середины, часто бывает так: бросить жалко и дочитывать не охота.
     В ней не будет логического конца, потому что логический конец предполагает логическое начало.
     Несвязность содержания делает бесполезной закладку, чем упрощает чтение, а восприятие усиливает.
     Авторы обязуются умолчать об оформлении учебных классов, о спортивной форме спортсмена, питании и нагрузках.
     Мы удержимся от включения в книгу условных знаков, карт Чемпионатов мира с путями движения.
     Анализов в книге не будет!
- А что же будет?
- Будет «Ориентирование – взгляд из-за угла».



                Что за чудо паровоз
                Без трубы и без колёс.
                Сел и едешь на КП
                Чи на тэ, чи не на тэ.
                
                
                Как-то я бежал по лесу,
                Привязался за балбесом.
                Он бежит и я бегу,
                Он дурак, а я дундук.





Лиха беда начало.


     Чтобы написать книгу нужно написать первую главу, потом вторую и, написав последнюю, откинуться в кресле, если такое имеется и устало, но очень удовлетворённо сказать: «Финиш». Похоже на ориентирование? Первый КП, второй …  семнадцатый – и вот он долгожданный.
     В каждой уважающей себя книге есть предисловие, та же информация о дистанциях.
     (1982 год. Сумы. Всесоюзные соревнования среди ДСО профсоюзов. Автобус по серпантинной дороге везёт участников к месту старта. Н – 90 м. Спортсмены смотрят на потрясающий вид из окна и в этот момент кто-то из спортсменов с ужасом в голосе говорит: «Так тут же бугры!!!»)
     Эта выдержка подтверждает, что не каждое предисловие может более и менее объяснить: о чём книга и для кого рассчитана.
     Будем кратки и даже всё разложим по полочкам:
1) книга о становлении ориентирования как вида спорта в сюжетах и зарисовках;
2) в виду исторического периода в 30 лет не всё будет понято юному ориентировщику;
3) ветерану ориентирования или долгожителю будет в основном всё понято, но какие-то моменты не так, потому что и нам авторам, не так уж всё и понятно, потому что ориентирование – загадка длиною в жизнь.
     Вот на такой мажорной ноте заканчивается предисловие.
     В конце только добавим, если бы книга издавалась лет 25 назад, мы бы обязательно её посвятили первому и главному советскому ориентировщику В. И. Ленину, который сказал: «Мы пойдём другим путём» (выбор пути движения).
    
    
    
     Товарищи, но как же ещё нам не понятно, что, чем сидеть в душных городских квартирах и пить водку, не лучше ли выйти на природу.
    
    
    
Пояснительная записка


Если ты пошла на запад, то я остался на востоке; если ты пошла на юг, то я остался на севере. А если ты никуда не пошла, то я где?
    
     Дорогой друг, пусть ты мужчина или даже женщина, к тебе обращается союз двух ветеранских семей Днепропетровской и Сумской. Чтобы ты быстрее разобрался о чём идёт речь, напоминаем: когда-то давным-давно у тебя были самые светлые годы, а теперь можно сказать «мгновения», когда ты бегал по лесу с компасом и картой, и был счастлив. Только спустя годы ты можешь сам себе признаться: я не бегал, я летал. Это сейчас ты мудрый и понимаешь, что проиграв победителю 30 минут, не надо расстраиваться, не надо что-то анализировать, сравнивать пути движения, надо просто выходить на 30 минут раньше. Итак, мы обращаемся лично к тебе, дорогая, и лично к тебе, дорогой, приезжай!
     Не будем описывать условия проживания, они тебе  известны – тот же полевой лагерь и санаторий. Кто не был в 2000 году, расспросите тех, кто был. Стоимость проживания около 9-13 грн. в сутки, стоимость трёхразового питания – около 12 грн. в сутки. Цены могут измениться в том случае, если они изменятся по всей стране.
     Стартовый взнос – 15 грн.
     Спортсмены, которым присвоено звание «МАСТЕР ВЕТЕРАНСКОГО СПОРТА» стартовый взнос не платят.
     «МАСТЕРА ВЕТЕРАНСКОГО СПОРТА» групп Ж-55 и старше, М-60 и старше проезжают, проживают, питаются и по мелочам удовлетворяются за счёт организаторов.
     Спортсмены, чья заявка поступит позже 1 июля 2001 года, оплачивают стартовый взнос в размере 29 грн. 87 коп.
     Программа соревнований: две дистанции в заданном направлении, азимутальный ход и выбор.
     С первыми тремя дистанциями всё ясно, а выбор приводит в содрогание. На тех КП, которые будут поближе, решено максимально напакостить. Это и зеркальные участки карты и пункты на белом участке карты и ещё что-то.
     По сумме классических дистанций 1-3 месту будет присвоено звание «МАСТЕР ВЕТЕРАНСКОГО СПОРТА» со всеми вытекающими последствиями. Победителям выбора, может быть, присвоено звание «Прораб ветеранского спорта» с выдачей соответствующего удостоверения и каски.
     Вечером второго дня – дружественная встреча 2. Организаторы накроют стол, выпивка своя. Кино про ориентирование, фотографии, танцы, песни и т.д. Дружественная встреча 1 будет вечером первого дня. Стол накрывают участники. Девиз встречи – «Что едят в регионах». Советуем прихватить из дому солений, да Вы сами всё знаете. И если Вам не жалко, организаторы у Вас немножко поедят.
     Организаторы к соревнованиям «Мастер» издают сборник «Ориентирские хохмы». Если ты пришлёшь нам свою хохму (можно несколько) и она попадёт в сборник, то получишь приз. А сели из всех хохм, твоя окажется самая хохматая, получишь … самый хохматый приз. Решать судьбу твоей истории будет референдум, в котором примут участие все спортсмены и судьи. Если же ты по каким-то причинам в этот раз не сможешь к нам приехать, всё равно присылай хохму: приз воздастся!
     Если тебе не трудно, вместе с заявкой пришли своё фото, можно 3х4, можно 6х9,любую, главное чтобы ты был на себя похож. С обратной стороны карандашиком напиши свою фамилию и имя.
     Напоминаем Вам, что в 2000 году буфет на соревнованиях был весьма скудным. В 2001 году мы исправимся в лучшую сторону. Просто нет физической возможности перечислить ассортимент, который Вам предстоит увидеть.
     С уважением,
     Представители Днепропетровской ветеранской семьи: Сергеев, Кириченко, Мясоед;
     Представители Сумской семьи: Фулеров, Сухарев, Усенко, при поддержке, мы надеемся, всех Федераций.
    
    
    
Грех


     Работать не получается. Три дня пью, три дня трезвею. А в воскресенье работать грех.
    
Южно-Муйский


     Советский инженер Иванов, нет, это не вымышленная фамилия, это реальный человек, инженер-авиатор, уважаемый человек, сидел на работе во время обеденного перерыва и думал. А подумать ему было о чём. Обязанности на работе были не слишком трудные, но каждодневные. Он подавал газ, замечу, наш с Вами газ, в западные, менее развитые страны. Когда Иванов был в плохом расположении духа, он лично выходил из своего теплого кабинета, подходил к газопроводу (это такая большая труба), своими сильными руками закручивал огромный вентиль, после этого смачно сплёвывал и в сторону, противоположную востоку, показывал кукиш.
     В этот обеденный перерыв нужно многое было решить. Прямо на столе лежала большая карта  Советского Союза, варенная картошка, два огурчика, соль в коробочке – упаковке слайдовой плёнки «Орво-хром», кусочки жареного мяса, болгарский соус «Кетчуп», в общем всё то, что собрала на обед жена.
     Дело в том, что лучшим работникам отпуск дают зимой. Вот и в этом году Иванова премировали отпуском в зимнее время. Как его провести сомнений не было. Конечно, пойти в зимний поход. Почему именно в зимний? Просто зимой в другой поход пойти нельзя. Коллектив уже подобрался. Все передовики производства, в широким смысле слова. Потому что здесь и инженеры, и комсомольские вожаки, и научные сотрудники, и педагоги. Кого только здесь нет. Куда пойти в поход? Этот вопрос Иванов задавал себе уже тысячу раз, но какого-то утвердительного ответа не находил. Он нервничал, был не в духе. Вот уже целую неделю он не подавал газ в западные страны, рука заболела показывать кукиш. А ответа всё не находил.
     В этот обеденный перерыв он уже и не надеялся найти ответ. Но помог случай. Когда съел картошку с хрустящими огурчиками и мясом, вроде уже и есть не хотелось, но очень уж он любил болгарский соус. На маленький кусочек хлеба прямо из заграничной бутылки налил соус и уже собирался отправить этот бутерброд в рот. И тут произошёл этот самый счастливый случай. Кусочек хлеба, словно живой выпрыгивает из рук и падает соусом вниз на карту СССР. Иванов слизывает соус и под красным пятном на карте СССР читает: Южно-Муйский хребет. Лицо его преображается. Первое мгновение он не может поверить, что решение найдено, что уже не будет бессонных ночей, что жена уже не будет попрекать малым вниманием. Решение найдено. Конечно, Южно-Муйский хребет и только он. Южно-Муйский, Южно-Муйский. Иванов выбегает к газопроводу в рубашке, без шапки, выбегает, чтобы открыть вентиль.
     А в это время в далёком маленьком райцентре, на севере нашей области в г. Шостка один из самых опытных туристов Бреев Стас изо всех сил кричал в трубку. Он кричал, пытаясь перекричать шум производства. Ещё совсем недавно ему бы это удалось, но сейчас, когда производство перешло на хозрасчёт и самофинансирование, перекричать его было практически невозможно. У Стаса от напряжения вздулись вены на шее, руках и ногах, но он продолжал кричать, веруя, что его услышат, там, на другом конце этого невидимого провода, услышат и поймут: «Николай, - кричал Стас. – У меня есть прекрасный район Южно-Муйский хребет. Ты меня слышишь? Николай! Есть карта, ты меня слышишь? Пойдём вместе, вы, мы и вологодцы. Коля, ты меня слышишь? Ты меня слышишь?»
     А в это время, Иванов, держа телефонную трубку у своего уха, смотрел на карту СССР, смотрел на то красноватое от соуса место. Он прекрасно всё слышал, и напрасно Стас так разрывался. Просто у Николая по правой щеке медленно текла скупая мужская слеза. Слеза счастья.
- Ты меня слышишь? 0 кричал в трубку Стас.
        - Слышу, слышу, не глухой же я, - думал Иванов, улыбаясь чему-то хорошему, светлому, тёплому, доброму и большому. Улыбался, шевелил что-то губами и тихонько кивал в знак согласия. – Конечно, конечно вместе, конечно вы, мы и вологодцы, конечно Южно-Муйский хребет.


Между нами расстоянья..


     Между нами расстоянья,
     Между нами холода.
     Тра-та, тра-та, тра-та-ты.
        Я несу тебе цветы.

<На работе мне говорят

   На работе мне говорят: «Вы должны сократиться, потому что у нас сокращение». Дома жена талдычит: «Ты маленький, надо увеличиться». Как же мне бедному, на работе сократиться, а дома увеличиться?

Полярный Урал


     3 марта 1986 г. Сбор группы назначен на 11.00 в клубе. К 18.00 все собрались. Тщательней всех готовился к походу Дорошенко. К месту встречи он пришёл последним. Сухарев сбегал в магазин и наполнил три фляги напитком «Здоровье». Судорожно затолкали в рюкзаки всё, что лежало в клубе и спокойно пошли на вокзал временами срываясь на бег. Как и планировалось заранее на перроне стоял поезд Сумы – Москва. Попрощавшись с провожающими, обосновались в вагоне № 8. «Мы тронулись», - подумали все члены нашей группы, когда в окне вагона проплыли провожающие и Сумской вокзал.
     Оживлённо поужинали, немного приняли витаминов в виде напитка «Здоровье» и без всяких приключений легли спать.
     Первый день прошёл успешно, самочувствие было хорошее, аппетит прекрасный.
     4 марта. В Москву прибыли по расписанию. Сестра Майбороды встретила нас прихватив с собой колбасы (кг 12). С Киевского вокзала переехали на Ярославский. Подкупили самое необходимое: спички, апельсины, 4 брошюры «Трезвость – закон нашей жизни».
     12.45 поезд № 180 Москва – Воркута.
     5 марта. Поезд тот же, участники те же. Перераспределили снаряжение.
     Иванов читает газету и зевает, все остальные шьют, порют, прибивают, приклеивают, временами с опаской смотрят в окно. А в окне пейзаж постепенно меняется. Поезд уверенно нас везёт навстречу нашему счастью.
     6 марта. Мы прибыли. 8.00 по московскому времени, ст. Сивая Маска, это в 3 часах езды от Воркуты. Но нам туда не надо.
     Температура утром -35°. Солнечная погода. Безветренно. В 10.00 сели в автобус и поехали в п. Горняк. До посёлка мы доехали, но с приключениями. Автобус съехал с дороги и заехал в сугроб. Дверь заклинило. Работу по вытаскиванию автобуса возглавил завхоз т. Майборода. Он быстро у местного населения раздобыл лопату… В общем через некоторое время автобус благополучно стоял на дороге. Завхозу в этой работе немного помог гусеничный трактор.
     Да, в Сивой Маске Иванов дал две телеграммы: в Воркуту и в Сумы.
     У местных жителей мы выяснили, что в этих краях много украинцев, даже из Сумской области. В шутку аборигены свой край называют Коми УССР.
     В посёлке Горняк автобус подвёз нас прямо к столовой. И мы отвели душу из четырёх блюд. Остановлюсь поподробнее: 1) суп, 2) лангет, 3) оладьи, 4) компот.
     Из столовой выходили медленно. Упаковали вещи в саночки. На группу было 6 саночек. Саночек не досталось Мазуренко и Кнышу А.
     Из п. Горняк на лыжах вышли в 13.00. Шли по зимнику, перешли р. Юн-Ях. Дальше по азимуту 130°, температура около  -20°, солнечно, безветренно. Прошли 3 ходки, 2 часа. Шли по лесу. В основном северные ели и чахлые берёзки. Впереди был виден силуэт Уральских гор. Он манил нас. Остановились на ночлег. 15.50. Поставили палатку. Обед или ужин готовили на костре.
     Вечером температура -30°. Укладывались спать в 19.00. Ночью видели Северное сияние. Первая ночёвка прошла хорошо, если вообще холодные ночевки могут быть хорошие.
     7 марта. Дежурный Иванов поднялся в 4.40. Начал готовить завтрак. Все поднялись в 5.30-6.00. Утром было -34°. Ясно. Безветренно. Мороз переносили нормально. После завтрака решали вопрос с Мазуренко. Он решил возвращаться. Сухарева выделили сопровождающим Мазуренко в п. Горняк. С 8.45 все шли до 10.00. Привал 20 мин. Нас догнал Сухарев.
     11.30 – привал.
     11.40 – вышли.
     12.40 – обед.
     Температура -20°, безветренно, солнце.
     15.00 – вышли.
     18.40 – стали на ночёвку. По дороге Иванов поймал куропатку в петле. Она была ещё теплая. Ужин со свежим мясом был обеспечен. Долго искали место установки палатки. Вечером поднялся ветер 5,4 м в сек., -18°С на 20.00.
     22.00 – 10,1 м в сек., -18°С.
     Северное  сияние. Сварили ужин с куропаткой (дежурный   т. Сухарев).
     В течении первых двух дней маршрута лес, можно брать с собой топор и сеточку для костра. Следы заячьи, много куропаток. В реке… Видели избушку.
     8 марта. День 8 Марта. С праздником, товарищи!
     Дежурство с 4.45.
     7.00 – 13 м в сек. с порывами до 15 м в сек., -18°С.
     Собрали рюкзаки. Вынужденная отсидка.
     Целый день была пурга. Сидим в палатке. А ветер так и завывает. Майборода и Сухарев вышли из палатки в пургу и в сложнейших экстремальных условиях построили два туалета. С чувством выполненного долга они вернулись в палатку.
     Днём все поспали, вечером поужинали и опять легли спать. Не поход, а какой-то санаторий с полноценным сном и трёхразовым питанием.
     9 марта. 3.20 ночи. Все спят. Снятся кипарисы и тёплое море. Во сне все жмурятся от удовольствия, это со стен палатки сыпется изморось. Только дежурный не спит. Он накачивает примус. Бедный примус, если бы он мог говорить, он бы обязательно что-нибудь сказал.
     Утром в 6.30 вся группа стояла готовая к следующему броску. День из-за погоды был потерян и нужно было навёрстывать упущенное. Ветер стих до 7 м в сек., температура   -18°. После пурги эта погода была подарком судьбы. И мы двинули.
     Но…
     Горы, которые мы видали за 30 км, теперь пропали. Видимость 200 м. Через км 5 даже отдельные деревья пропали. Мы шли по тундре в «молоке». Все показывали разные направления движения. И только компас тупо показывал 130°.
     Шли, шли, шли, а гор не было. Такое чувство, что их украли. Вышли к стоянке оленеводов приблизительно в 10.00. Стояли нарты. Куча оленьих рог. Набрали оленьи рога и опять 130° только вперёд. А гор всё не было. Видимость остаётся плохая.
     11.45 стали на обед на реке.
     14.20 – пошли дальше.
     Около 17.00 подошли к горам и вошли в какой-то распадок. В 17.45 стали на ночёвку. Видимость была плохая и где мы находились было неизвестно.
     10 марта. Температура -26°.
     Завтрак в 5.00.
     Вышли на маршрут в 6.30. Видимость улучшилась. И мы были приятно удивлены, что находимся на правильном пути к перевалу Малая Лагорта. К перевалу прошли четыре ходки. Подошли к перевалу. Заманчиво было преодолеть перевал слева. Но не до конца были уверены, что это тот перевал. Иванов с ледорубом полез слева от перевала. Все стояли внизу. Температура -20. Ветер, все начали замерзать.
     Иванов слазил на перевал. За перевалом увидел озеро, значит, это наш перевал Малая Лагорта.
     Поставили палатку, сварили чай, отогрелись. После обеда немного спустились назад и перешли с правой стороны от перевала. Перевал был не сложный, лыжи не снимали.
     Кныш Толя на перевале решил надеть пуховку и порыв ветра вырвал её из рук. Счастье было на Толиной стороне, так как ветер дул в нужную сторону. Пуховку он достал в карнизе.
     После обеда сделали две ходки. Погода ухудшалась и в 16.20 стали на ночлег.
     11 марта. 5.00 подъём. Красочный восход солнца, безветренно, -25°. Настроение сразу подскочило вверх. Как мало надо человеку для счастья. В это время, когда все жмурились от ослепительных солнечных лучей, никто из группы даже и не подозревал, что солнце видят они в последний раз!
     Мы счастливые двинули вниз по распадку к перевалу Хар-Дьюс. До обеда сделали 4 ходки. Подошли к перевалу и стали на обед. Подсушили спальные мешки, перекусили и пошли на перевал Хар-Дьюс. Перевала как такого мы и не почувствовали. В 14.20 вышли на перевал. После перевала резко ухудшилась погода. Ветер сбивал с ног. В 17.05 стали на ночлег. Пурга разыгрывалась.
     12 марта. Ночью разыгралась буря. Палатка ходила ходуном. Ветер был порывами минуты через 2-3. Порывы доходили до 22 м в сек. Температура -5.
     Пришлось завалить палатку, чтобы её не разорвало.
     Подъём в 5.00. позавтракали. Собрались выходить. Иванов вышел и когда его чуть не унесло, он сказал: «Надо переждать». Сидели в палатке. Опоздание из-за погоды давило на нашу психику, а особенно на психику руководителя. И в 11.00 он сказал: «Мужики, пошли!». Кто-то сказал, что в такую погоду хозяин собаку на двор не выгонит. Все были с этим высказыванием согласны, но медленно стали собираться. 12.00 - пошли в пургу.
     Инструктаж был не отрываться. Порывы ветра были ошеломляющие. Снег забивался во все щели куда мог и куда не мог. Вот порыв ветра сбил с ног метеоролога Дорошенко. Зрелище было интересное. Рядом стоял Я и от такого зрелища трясся от смеха. Но следующий порыв ветра опрокинул летописца наземь.
     У Феди вырвало тёплую рукавицу и понесло в Азию. Догонять бесполезно. За час мы продвинулись примерно на 1 км.
     Иванов сказал: «С такой ездой…, надо искать место».
     У Колтакова унесло тёплую рукавицу. Решили переехать озеро. Но это было нереально. Картина была такая. Между порывами ветра по льду проезжаем метров 20, а с порывом все едут с ускорением только назад, некоторые падают. В общем не езда, а цирк. Место нашли под склоном. Вырыли ровную площадку. Поставили палатку в 15.00. На сегодня езда закончилась. Приготовили плотный обедо-ужин, попели песни. Палатку поставили на лыжную палку. Легли в 19.00.
     13 марта. Дежурный Кныш Толя утром встал. Ветер продолжал трясти палатку. «Спим», - сказал Иванов. Проспали до 12 часов. Ну и здоровая у нас группа. Всё выдерживает. Поспали ещё. Когда проснулись, ветер немного стих. Решили двигать. Сварили завтрак.
     В 14.20 вышли. Шли по распадку вниз к тундре. Спускались по р. Лагорта. Температура -5. Все мокрые. Спальники мокрые. Ветер с ног не сбивает, но всё равно сильный. С гор спустились. Прошли километров 8. Сухарев вёл группу. Иванов шёл сзади, подгонял отстающих. «Зайцы», - крикнул Сухарев. Все остановились. Иванов достал ружьё, патроны и как заправский охотник, смело пошёл один на зайца. Все боязливо кучкой стояли в стороне.
     Ветер ужасно завывал, нагнетая атмосферу. Иванов подошёл к зверю в плотную, метров с 20 стрельнул. Зайцы метнулись на гору. «А начальник-то мазила», - подумал я, но никому об этом не сказал. Начальство есть начальство.
     Иванов смело пошёл по следу зверя. И скрылся за перегибом хребта.
     Всех остальных пробирала холодная дрожь, толи от холодного ветра, толи от сложной ситуации.
     «Как бы его зайцы не задрали!» – об этом думали все члены группы. Без Иванова нам отсюда не выбраться. Тягостные минуты ожидания. И вот из-за перегиба показывается Иванов, в правой руке за уши он держал зверя.
     Быстро была поставлена палатка. Все сидели и смотрели     на котелок. Там варился заяц. Его уже никто не боялся. «Да человек – сильное существо», - думали все, уплетая зайца с гречневой кашей. Ветер стих. Температура -12. На много километров никого нет, горы, снег отдельные кустики – больше ничего. Суровая сторона. И только в затерянном распадке стоит палатка, со стороны она горит красным цветом жизни. И от туда несется плавная нежная мелодичная украинская песня. Там собрались счастливые люди, которым нипочём мороз и оттепель, пурга и разные там невзгоды. А почему они счастливые? Может потому, что всех их сблизила одна цель, может потому, что они преодолевают единоборство с Природой. Да нет же всё намного проще. Они счастливые потому, что сегодня 13 марта 1986 года съели зайца.
     14 марта. В 6.30 -9°, тихо, туман, группа ринулась догонять время. Погода строила козни и маршрут пришлось изменить. Наш путь лежал к озеру Хайла. Ориентироваться в таких условиях, когда видно 200 метров вперёд, очень сложно, особенно когда нет чётких ориентиров. Шли по увалам. Группу вёл Сухарев. Опытный ориентировщик, он умеет ориентироваться даже по ветру. Иванов шёл сзади, подгоняя отстающих.
     Скорость была довольно приличная, приходилось отдавать много энергии: передвигать ноги, переставлять палки, нести на себе рюкзак, тащить за собой саночки, преодолевать порывы ветра. В общем, не сладкая эта работа, перемещать себя в условиях полярной зимы. А когда группу ведёт худой, но жилистый мастер спорта, то совсем худо. К озеру Хайла я подъехал (если это так можно назвать), а это, конечно же, так назвать нельзя. Потому что не подъехал, а к озеру Хайла я подвёз себя (вес мой около 80 кг) последним. Все уже отдыхали сидя на рюкзаках.
     «Зарубите меня топором!» – слабым голосом сказал я. Но никто даже не пошевелился, все очень устали. На озере поставили палатку. Температура -3°, ветер 3 метра в секунду, юго-западный.
     Отдохнули. Перекусили, попили горячего чая.
     После обеда пошли в направление к горе Пай-Ер. Траверсировали с северо-западной стороны г. Географов и пошли на северо-восток.
     В 17.00 - -6°, ветер юго-западный 7 метров в секунду, порывы до 10 метров. На ночёвку стали в верховьях реки левее Юн-Яг.
     Видимость оставалась плохая и выход к горам осложнялся.
     15 марта. Ветер дует в юго-западном направлении. В 7 утра -4°, скорость ветра 5 метров в секунду. Двинули дальше. После первой ходки на северном отроге г. Географов увидели заброшенную стоянку геологов. Старая буровая и полу разломанный вагончик. Видимость такая же, вернее невидимость такая же.
     С очередного увала поехали вниз. Спуск выполаживался, потом опять появлялся. Катились вниз. Хорошо катиться вниз! Сухарев ехал впереди. Резко остановился. Вся группа подъехала к нему. Метрах в 10 был обрыв к реке. Начали двигаться более осмотрительно вдоль обрыва. А ветер продолжал хлестать по лицу. Спрашивается, за что? Почему Полярный Урал так негостеприимно нас встречает. Даже наш метеоролог Дорошенко ничего поделать не может.
     Вышли на р. среднюю Кеч-Пель, повернули к горам, ведь нам нужно выйти на нужный распадок. Около 17 часов вошли в распадок.
     Из-за плохой видимости определиться было трудно. Палатку поставили у подножия высокой горы. Из ущелья вытекала река.
     Толя Кныш с обеда начал жаловаться на здоровье. После установки палатки он лёг в спальник. Сухарев выделил ему таблетки.
     Положение осложнялось: неизвестно, как будет протекать болезнь. А к людям добираться по меньшей мере двое суток.
     16 марта. -6°, ветер 5 метров в секунду, видимость 50 метров.
     Утром решали, что делать. С одной стороны нужно было взять перевал и г. Па-Ёр. С другой стороны плохая видимость сделать этого не позволяла.
     Ждать хорошей погоды тоже нельзя: неизвестно как будет развиваться болезнь у Толи.
     Какое-то решение нужно было принимать. Решили: Кныш и с ним дежурный (по счастливой воле случая дежурным оказался я) остаются в палатке, остальные идут на разведку. После завтрака разведгруппа двинулась вверх по ущелью к перевалу. Не дойдя до перевала увидели следы сошедшей лавины. Начали подниматься вверх. Увидели снежный карниз. В такую погоду решили не испытывать судьбу и вернулись к палатке.
     Кныш отоспался, отдохнул, ему стало лучше.
     У погоды никакого прояснения не намечалось, и мы решили в этот же день начать путь в сторону железной дороги.
     В 14.00 вышли и практически без остановок шли до 17 часов.
     Видимость улучшилась, впереди видели речку, а за рекой на увале километрах в трёх видели тригопункт.
     Поставили палатку, построили стенку. И начали выяснять, где мы находимся. Сухарев выдвинул версию, что если мы видим тригопункт № 324, значит, завтра нам надо пройти ходки 4-5 и мы будем на железной дороге.
     Но у жизни свои суровые законы. Об этом мы узнали чуть позже, то есть на следующий день.
     Когда вечером ложились спать, все надеялись, что завтра, то есть 17 марта, к обеду будем на железной дороге. Ещё говорили о том, что будет очень обидно, если погода прояснится, и мы опять увидим горы издалека, как видели их в первые два дня. Но обидно на следующий день нам не стало.
     17 марта. -5 – -6°, ветер юго-западный, временами западный, 5-7 метров в секунду. Проснулись как обычно. Как я уже говорил, обидно, что погода прояснится, нам не стало. Видимость ухудшилась, тригопункт, который мы вчера разглядывали,  пропал в белой мгле.
     Ветер со снегом хлестал по лицу и только было приятно и радостно, что мы не идём против ветра. Бог миловал. По такой погоде между ходками сильно не отдохнёшь, даже рюкзаки не снимаем.
     К тригопункту вышли немного левее. Никакого номера на нём не было. А зря. Друзья – топографы могли бы чего-нибудь и нацарапать. Передохнули и двинули дальше, ведь нам осталось до обеда совсем немного. Прошли ещё две ходки, железная дорога вот-вот должна появиться. Но…
     Шли энергично и через три ходки стали на обед. Не знаю, как остальные, но мне хотелось без остановки идти до железной дороги. Но … обед тоже неплохо. Попили компот с сухофруктов, отдохнули.
     После обеда – полный вперёд. По расчётам одна две ходки и мы увидим железную дорогу.
     В общем, к вечеру, когда все порядком устали. А Дорошенко, молча начал есть снег, Иванов распорядился «падать». И мы «упали». Минут через 40 стояла палатка стенкой.
     Ещё одна ночёвка, ещё один день в походе. Это здорово!
     Итак, последняя ночь! Дежурный готовит ужин. Все с тоской смотрят на спальники. Они откровенно мокрые и залазить туда нет никакого желания. На этой сырости хочу немного остановиться.
     Мокрый снег и тёплая погода сделали своё дело: вещи, одежда, палатка, спальные мешки, - всё было мокрым. И когда вечером ты под мокрый анарак от снега на мокрый свитер от пота ложишь мокрые перчатки и стельки от ботинок и ложишься в мокрый спальник, то, конечно же, утром всё это мокрое от твоего тепла, от огня своей души туриста-лыжника, становится уже не мокрое, но и не сухое, оно становится тёпло-мокрое.
     Итак, в последнюю ночь мы влезли в мокрые спальники. То, что мы хорошо акклиматизировались говорит то, что нам начались сниться сны, не всем, конечно.
     Были и хорошие сны.
     18 марта. Долго после завтрака копались. Но, наконец, вышли. Через метров 200, пошли вдоль реки. Около 10 часов утра увидели телеграфные столбы.
     Значит, впереди, долгожданная железная дорога.
     Иванов остался охотиться на куропаток. В конце концов, одну куропатку подстрелил.
     И вот мы на железной дороге. По ней идёт группа обходчиков. Здороваемся.
     А уже через минут 30 мы сидим возле тёплой печи у одного из обходчиков, пьём чай и мирно беседуем. Все немного одичавшие, грязные, усталые. Пьём чай. Через пару часов сядем в поезд. Пьём чай. Во дворе собаки вытащили куропатку и съели, вернее, сожрали. Значит, нам не судьба. Туман рассеялся. Впереди была тундра, виднелись силуэты гор. Этот пейзаж манит нас, то ли своей красотой, то ли сложностью гор, то ли убегающим горизонтом, который, хоть всю жизнь иди вперёд, не обгонишь; чем-то этот суровый пейзаж манит. А чем? Неизвестно.
     Значит, опять надо идти в поход.
     Надо в этом во всём хорошенько разобраться!
    
    
          Иванов Николай Юрьевич – руководитель группы;
          Майборода Владимир Васильевич – завхоз;
          Сухарев Сергей Степанович – врач;
          Циркот Фёдор Васильевич – ремонтник;
          Кныш Анатолий Александрович – хронометрист;
          Дорошенко Алексей Михайлович – метеоролог;
          Мазуренко Александр Леонидович – фотограф;
          Колтаков Алексей Стефанович – зимописец.
    
    
    
    
   Африка

  
     На перроне собрался весь клуб «Ориентир». Провожали Сергея Степановича, Алексея Степановича и Михаила Ивановича в Африку проводить соревнования по ориентированию.
     Перрон гудел, как улей. Дежурный по вокзалу не знал, что делать. Такого он не видел давно. Все кричали, махали руками, Беломестнова горько плакала, а Жиленко Дима пел цыганский романс под гитару «Не уезжай, ты мой голубчик…». Все передавали сувениры, так что провожающих за подарками не было видно. Уже собрались все, но не было еще Михаила Ивановича. В это время он бежал марафон. Расписание пришлось изменить…. И вот подошел торжественный момент. Руководитель отряда «Сигнал» Евгений Васильевич незаметно ударил по барабану, и над перроном грянули звуки горнов и барабанов. Отряд «Сигнал» не жалел сил. Появился поезд   Сумы – Африка. Отъезжающие и провожающие заполнили вагоны. Они раздулись. Так много ребят занимается в клубе «Ориентир». Вдоль вагона бежал Михаил Иванович на велосипеде. Из-под мышки у него выглядывал березовый веник. Когда его спросили про веник, он сказал: «Я верю, баня и в Африке есть».
     Подошел дежурный по вокзалу. Он уже был похож на моряка после шторма: весь мокрый и фуражка козырьком назад. Он посмотрел на раздутые вагоны, на горнистов и барабанщиков, которые, чтобы было им удобнее, барабаны положили на тротуар, и изо всех сил бахали по этому нежному народному инструменту третью кантату Баха, посмотрел на Сергея Степановича, Алексея Степановича, Михаила Ивановича, его веник и сказал: «Идите вы в баню, мне ваша Африка до лампочки» и дал три зеленых свистка. Провожающие выскочили из поезда, поезд медленно набирал скорость. У Сергея Степановича, Алексея Степановича и Михаила Ивановича были приплюснутые носы, так как они уперлись в стекло и смотрели на ребят, слезы текли по их мужественным щекам. «Мы тронулись», - сказал Алексей Степанович.
     До Африки доехали благополучно. Ехали долго, сувениры и подарки все съели.
     На станции «Африка» вышли рано утром. Вещей было не много: увеличитель, ванночки, бачок для проявления, астралон, компаса, веник и всякая мелочь. В буфете перекусили по ананасу с картошкой. В ананасе мяса почти не было, один хлеб. «Сказано столовая», - сказал Михаил Иванович.
     К обеду добрались до места, поставили палатку, сварили кое-что поесть, кое-что поели и пошли рисовать карту. Местные жители с интересом спрашивали, что мы делаем и не на шутку испугались. Все боялись, что мы на этом месте будем строить город. Слух об этом дошел до Льва. Вечером Лев пришел лично. Он хоть и царь, но вел себя вежливо, так как не знал по чьему указанию приехали товарищи из Сум. Лев говорил тихо, но по привычке пару раз рыкнул и показал свою пасть. В эту пасть могли свободно поместиться Сергей Степанович, Алексей Степанович, Михаил Иванович вместе с палаткой.
     На лицах перечисленных товарищей появилась тревога, Михаил Иванович на всякий случай взял в руку веник, но Сергей Степанович поправил очки и спокойно похлопал патлатого по гриве. «Львович, - сказал Сергей Степанович. – Завтра собирай народ, проведем соревнования по ориентированию». Лева поплелся к своим. Если приехали, значит кто-то же их прислал.
     Назавтра  все собрались на поляне. Инструктаж проводил Алексей Степанович, Сергей Степанович ставил дистанцию и Михаил Иванович допечатывал карту. «Ребята! – сказал Алексей Степанович. Ребята зарычали, залязгали зубами. – Спортивное ориентирование – это прекрасный вид спорта»… и пошло поехало. Алексей Степанович рассказывал про ориентирование, про клуб «Ориентир», про Довженко и Моцненко, про условные знаки и компас. Звери с удовольствием рычали и нежно лязгали зубами.
     Алексей Степанович азартно нарисовал перспективу развития ориентирования в Африке, пригласил победителей соревнований в Сумы, только предупредил, чтобы приезжали в намордниках, рассказал о психологической подготовке. Рассказ длился три дня и три ночи. К этому времени Сергей Степанович поставил дистанцию, а Михаил Иванович допечатал карты. И вот торжественный момент. Открытие соревнований. Судьей при участниках назначили бегемота. Он всех построил и доложил гласному судье. Мимо случайно проходил отряд «Сигнал». Евгений Васильевич дал команду. И под звуки горнов и барабанов под африканские ритмы был поднят африканский флаг. Участники стояли, гордо выпятив грудь. Они понимали, что будет класс КМС и они могут выполнить юношеский разряд. Для поднятия класса на первой минуте должен стартовать Усенко.
     После открытия все бросились разминаться. Раздвинулись лианы и показался лауреат государственной премии Огородников Борис Иванович. Он сказал, что он корреспондент газеты «Советский спорт» и он возьмет интервью. Участники соревнований испугались. Они не знали, что такое интервью. «Кем вы работаете?» - спросил корреспондент у гепарда. «Я работаю хищником», - ответил гепард и пристально посмотрел прямо в глаза лауреату. Больше вопросов не последовало, так как в свое время Борис Иванович тоже занимался ориентированием. В общем корреспондента догнал Михаил Иванович на 5 КП и объявил, что хищники здесь не опасны. Через два часа брать интервью продолжили. Корреспондент спросил у пантеры, на кого она хочет походить, кто у нее объект для подражания. Пантера сказала: «Я хочу быть похожа на Беломестнову, выполнить 1 разряд». Подбежал бегемот, выхватил микрофон и прокричал так, что все оглохли: «Я хочу быть похожим на Михайличенко, я хочу похудеть. Занимайтесь спортивным ориентированием, - кричал бегемот, - этим прекрасным видом спорта, - иначе вы погибнете от гиподинамии».
     Разминались часа 3-4. Разминался кто как. Крокодил бегал по берегу и делал маховые движения лапками. Слон в уме переводил 128 м в пары шагов при этом шевелил ушами. Бегемот отжимался от земли. Жирафа приседала на одной ноге… Ей Постельняк посоветовал.
     И вот начало старта. Тигр предупредил всех. «Кто меня обгонит, - съем». На тигра поступил протест и судейская коллегия протест удовлетворила. Тигра сняли с соревнований. Все же остальные убежали на дистанцию попытать счастья.    Все хотели победить. Бежали малые и большие по трем группам М-А, Ж-А, М-Б, Ж-Б и совсем маленькие козявки бегали по группе М-В, Ж-В.
     Борьба с каждым КП разгоралась. Крокодил норовил подплыть в обход прямо к КП и он держал лидерство в пойме, но когда дистанция вышла на сушу и нужно было бежать по дорогам лидерство захватила жирафа. Она развила около предельную скорость, но когда дистанция повернула вправо, жирафа не смогла остановиться и побежала по инерции прямо. Она бежала и ничего не могла с собой поделать, но где-то с гордостью думала, что, как настоящий спортсмен она вылетает за карту.
     Лев не просто бежал, а как ему объяснил Алексей Степанович, он бежал от инфаркта. Лев уже хотел есть. И хотел было уже съесть антилопу гну, но вспомнил, что мясо перед дистанцией противопоказано.
     Крокодил никак не мог найти 5 КП. Уже забегался, бедняга. Чтобы посмотреть вдаль, крокодил попытался залезть на дерево. Эта попытка кончилась тем, что он никак не мог обхватить дерево и от злости просто это дерево перекусил, сел на пенек и от безысходности заплакал крокодильими слезами.
     Лидерство захватила мартышка. Она ухитрилась прыгать прямо по деревьям в сторону КП, можно сказать прыгала по азимуту. Сверху ей было лучше выходить на КП. Бегемот убегал от гиподинамии до тех пор пока не застрял в болоте. И Сергею Степановичу, Алексею Степановичу и Михаилу Ивановичу пришлось бегемота тащить из болота.
     На финише все были вовремя, через 15 часов. За сотрудничество сняли кабана и лису. Лиса проехала на кабане больше половины дистанции. Заяц от работы с картой окосел совсем и с последнего КП убежал в другую сторону, а претендовал на медаль.
     Награждение проходило торжественно. Почти всех наградили грамотами и ценными подарками.
     Соревнования прошли успешно. Все ребята записались в клуб «Ориентир». Начали тренироваться. Михаил Иванович срубил им баньку и хорошенько их отхлестал веничком. В общем, расставались друзьями.
     На перрон станции «Африка» высыпали все участники соревнований. Дежурного по станции «Африка» как ветром сдуло. Все галдели, кричали, рычали, в общем, выражали свою благодарность тем трем, которые нарисовали карту и открыли им дверь в прекрасный мир ориентирования, в мир соревнований, побед и разочарований. Все махали лапами. Пантера плакала, а тигр пел цыганский романс под гитару «Не уезжай, ты мой голубчик».
     Поезд отъезжал. И все участники соревнований видели ставшие уже такими родными и близкими приплюснутые носы Сергея Степановича, Алексея Степановича и Михаила Ивановича.
    
    
    
    
София

  
     Нельзя сказать, чтобы Григорий от своей жены был без ума. Но любил. Любил как все. То любил, то не любил. Ссорились в меру, до мордобоя дело не доходило: и Григорий, и его жена Зинаида – люди с высшим образованием.
     Гришаня, как ласково называла его Зинаида, работал в научно-коммерческой структуре. Купонной массы у него никогда не было, но доллары потихоньку откладывал. Жил скромно.
     Иногда, как и всякий мужчина, мог себе позволить с друзьями попить пиво до утра, на что Зинаида очень сердилась, или пойти на рыбалку и утопить плешню. Всё было. Но то, что случилось перед новым годом можно сравнить только с фильмом ужасов.
     День не предвещал ничего плохого. На работе всё как всегда: компьютеры, телевизоры, прибыль, зарплата, обмывание сделок.
     Домой пришёл не рано, но и не поздно, часов в одиннадцать.
     Только открыл дверь, сразу почувствовал: что-то не так.
     Зинаида в ванной стирала. У Григория уже сложился стереотип: как Зинаида стирает – быть ссоре.
     Григорий переоделся. И, чувствуя неладное, решил сделать что-то полезное. Достал зачем-то паяльник, включил и тупо в него уставился, как завороженный. Даже не заметил Зинаиду в дверях. Мыльная пена стекала по её рукам прямо на ковёр и это было дурным предзнаменованием.
     Зинаида подошла к столу, взяла листок и сунула к лицу Григория. «Что это?» Григорий был похож на кролика перед пастью удава.
     «Читай вслух», - словно выстрелила она.
     Григорий начал читать:
     Телеграмма. Украина. Сумы. Григорию.
     «Поздравляю рождеством. Приезжай скорей. Тебя жду я, солнце, море и море пива.  
     Болгария. София Петков».
     Григорий прочитал и всё понял, понял своё идиотское положение и трудные объяснения с женой.
     И она не заставила себя ждать.
     - Так тебе, кобелино, уже бабы из Болгарии телеграммы шлют. Прямо домой. Правильно. А чего стесняться. Не надо стесняться: ни меня, ни детей, на которых тебе наплевать. Развратник.
     - Зина!
     - Молчи! А я то берегу себя, дура, всё для семьи, стираю, глажу, жрать тебе дураку готовлю.
     Зинаида входила в раж. Григорий понял, что если её не остановить, то будет плохо.
     - Зина, - почти закричал он. Зинаида замолчала. – Зина, успокойся. Всё очень просто. Сейчас я тебе всё объясню. Ты не правильно поняла. Ты поняла: Болгария. София Петков. А на самом деле Петков Иван, а София – город.
     - Ты меня за дуру считаешь? -  спросила Зинаида, - Где ты в Болгарии Иванов видел?
     - Да там почти все Иваны, - оживился Григорий, - я даже удивился сначала.
     - Не морочь голову, - Зинаида развернулась и ушла в ванну достирывать.
     Спал Григорий на диване, ворочался и проснулся с тяжёлой головой. Быстро умылся и не попив даже чаю, побежал на телеграф. Взял бланк и, долго обдумывая каждое слово, написал: Срочная. Болгария. София. Петкову Ивану. Продублируй поздравительную телеграмму. После слова София точка, после слова Петков – Иван. Григорий.
     На работе всё валилось из рук. Директор Петров раздражал своими идеями. Домой идти не хотелось… Чувства подтвердились.
     Зинаида с заплаканным лицом сидела на диване. В руках держала срочную телеграмму. «На, полюбуйся, - сказала Зинаида, - у меня голова кругом идёт».
     Григорий взял телеграмму: Украина, Сумы, Григорию. Дублирую. Поздравляю рождеством. Приезжай скорей. Тебя жду я, девочки, солнце, море и море пива. Петков Иван Иванович.    (а дальше) Болгария. София Петков.
     Григорий, как загнанный зверь, сам не веря своим доводам, сказал: «Зина, Зиночка, София – это город, а то что Иван написал про девочек, так это… как его…, - метафора, понимаешь?»
     - Понимаю, не дура. Я всё понимаю. И что ты там три месяца просидел, вместо двух недель.
     Зинаида уткнулась в подушку и начала рыдать. Начиналась истерика.
     Женская истерика. Непредсказуемая и всегда не вовремя, как шторм, как буря, как тайфун.
     Григорий осторожно гладил жену по спине и приговаривал: «Зина, Зиночка, Зинулечка, всё будет хорошо, вот увидишь, верь мне». Гладил, гладил, а она рыдала и рыдала.
     Постепенно плачь стал утихать. «Ну и молодчина моя» – приободрено сказал Григорий, продолжая гладить.
     - Зина, Зиночка, - бормотал он. Зинаида почти успокоилась, изредка всхлипывая как маленький ребёнок. Григорий провёл ладонью по крутому Зининому бедру и совсем ободрённый, нежно гладя бедро сказал: «София…».
     Тяжёлый Зинин кулак попал прямо туда, где обычно бывают синяки. Григорий от неожиданности потерял равновесие.
     Придя в себя, молча собрал свои вещи, с синяком под глазом вышел из дому.
     Шёл Григорий и ему было так тоскливо, обидно, горько. Ведь он же хотел сказать «София ты моя». Но в который раз был не правильно понят. И кем? Любимым человеком.
     «София ты моя. Ну почему люди не дослушивают друг друга?»
     Григорий долго ходил по городу. Сначала бесцельно, давя в себе свою обиду. Потом немного оклемался.
     И тут его осенило. Он быстро пошёл, потом побежал. Бежал Григорий на переговорный пункт.
     Весь микрорайон слышал этот крик дикого загнанного зверя: «Полтава, Кобеляки, отстучи срочную телеграмму, оплачу, выручай».
     Потом Григорий опять ходил по городу. Как Штирлиц, в своё время, так и Григорий вспомнил, что месяц назад Зинаида ездила в командировку в Полтавскую область. И сразу родился план, который он уже начал претворять в жизнь.
     Домой пришёл поздно. Зина смотрела телевизор и вязала. Они не разговаривали друг с другом. Прошёл час, а они всё сидели.
     В дверь позвонили. Споткнувшись о стул, Григорий бросился открывать.
     - Вам телеграмма, распишитесь.
     - А это уже тебе, - ехидно сказал Григорий и подал телеграмму Зинаиде. – Читай вслух.
     Зинаида взяла телеграмму и начала читать.
     «Зинуля! Поздравляем тебя с наступающим Новым 1995 годом. Будь такой же нежной и ласковой, но только с нами. Целуем. Твои кобеляковцы: Виктор, Пётр, Сергей, Игорь, Николай, Юрий и Вениамин». Полтавская область, Кобеляки.
     Зинаида, выпучив глаза, смотрела на текст. «Это же бред какой-то, Гриша, это же бред, Гриша, ты мне веришь?».
     Григорий сидел в кресле, чувствуя себя хозяином положения. «Зина, Зиночка, конечно же я тебе не верю. Я никому не верю. Верю только фирме «Инфосис».
    
     Олегу Филимонову. Одесса. Главпочтамт, до востребования, передача «Джельтмен – Шоу».
    
    
    
     Встреча с человеком,    который видел последнего интеллигента

  
     А было это так. Возвращаюсь домой где-то между поздним вечером и ранней ночью.
     По другой стороне улицы шёл мужчина, в стельку пьян, но шёл, да ещё и курил. Курил он, борясь с ходьбой, подносил сигарету ко рту, но попасть не мог. После нескольких попыток ему всё-таки удалось затянуться. Выпустил дым и остановился, пошатываясь. Так и стоял, как тоненькая берёзка в поле. Прекрасно одет: чёрный бостоновый костюм, галстук, в общем, одет классически.
     Постоял, о чём-то, наверное, подумал и повернул в другую сторону. Качаясь, с сигаретой в руке, подошёл к урне и начал в неё целиться сигаретой. По его движениям было видно, что очень боится промазать. Попал, но его качнуло и он обнял урну. Вставая, видно забыл разжать руки и встал с урной в руках.
     Откуда ни возьмись, видно тоже за ним наблюдали, «вжик» и возле него стоит милицейский бобик. И грубый голос: «Вона тэбэ займала?».
     За руки, за ноги, в машину и уехали. Какое-то мгновение. Была цель выбросить сигарету в урну, было движение, была борьба с координацией, а тут вжик и уехали. Прохожу мимо того места. Урна лежит на земле. В спешке забыли поставить. Что ж вы, ребята, наделали, вы ж последнего интеллигента забрали.
    
    
    
    
Приказ №38


     Компании «Восток» – 10 лет
    
     Уважаемые гости, дамы и господа, друзья, мы собрались на Дне рождении.
     Компании «Восток» и туристско-спортивному союзу Сумской области – 10 лет. По этому поводу я хочу прокричать лозунг:
                Десять лет – не тюрлю-тюрлю,
                Поднимается «Восток».
                Это срок,
                Проведённый впрок.
                Гимн поём тем,
                Кто стоял у истоков «Востока».
     По этому поводу предлагаю поднять бокалы.
     Прочитаю у кого какой срок в «Востоке».
     У Савченко Марины и Холкиной Оксаны – по 5 лет, 6 лет у Скоркиной Марины, по 7 лет у Пономаренко Светланы, Знобей Галины и Лисиненко Людмилы, 8 лет нет ни у кого, по 9 лет у Литовченко Ольги и Петренко Жени.
     Логика подсказывает, что у кого-то обязательно должно быть – 10.
     Так вот по 10 лет только у Кузнецовой Веры и Кандыбея Валеры.
     По этому поводу следующий лозунг:
                Основателям ТКО «Восток»
                Мы верим: Кузнецовой Вере
                Главному мозг?
                Кандыбею Валерию.
     Предлагаю наполнить бокалы.
    
     Валерий Эдуардович Кандыбей издал приказ № 38, где в параграфе 1 записано:
     «За многолетний добросовестный труд, весомый вклад в развитие и становление фирмы и в связи с 10-летием её создания наградить грамотой и памятным подарком: Кандыбея Валерия Эдуардовича».
    
    
    
    
    
    
С Днём рождения, Сергей Степанович!


     Наш именинник – это не просто именинник. Это… Сказать явление, значит ничего не сказать. Это Сухарев. Единственный и неповторимый. Как Тане с ним повезло. Умеет всё. Утюг починить – пожалуйста. Борщ сварить – нате вам. И куда не кинься. Мясо делает обалденное, когда есть. А когда нет, не делает. Переехали они в новую квартиру. Это когда водка на кухне потерялась. Сухарев проснулся на следующий день и говорит: «Буду рыть погреб». Все его отговаривать. Мол, балкон же бетонный. Нет и всё. И начал долбить. Долбил он балкон ровно триста дней и триста ночей и начал рыть. И Иванов с Зеленским приезжали его отговаривать, рыл и всё. Побежит на ликероводочный программу подправит и опять рыть. Звонят со станции переливания крови: программа сбои даёт, он туда. Тут рыть надо, а он бежит.
     И всё-таки дорыл. Хорошо, что на первом этаже живёт, а то б туго ему пришлось.
     Дорыл, добился своего, но не успокоился. Говорит буду рамы вставлять на балконе и стеклить, чтоб в погреб не залезли. И начал вставлять. Звонят с ликёроводочного. Не поймут, резко упала добыча водки. Звонят со станции переливания крови, уже и премии всем выплатили и кровь за границу поставлять начали, а добыча крови увеличивается и увеличивается. Тут рамы надо вставлять. Всё бросил, пока ехал, вспомнил. Когда балкон долбил, в спешке ликёроводочному поставил программу переливания крови, а переливание крови поставил программу ликёроводочного. Поехал. Поменял. И опять рамы вставлять. И вставил. Добился своего. Как Тане повезло. Она только уехала, даже ещё не уехала, только вышла из квартиры, он давай обои клеить. И поклеил, цветочек к цветочку.
     Давайте все встанем и от Сухарева, нашего именинника отойдём километра на два-три.
     Большое видится на расстоянии.
  
  
  
  
  
  
  
Видение

  
     И пришло ко мне видение странное: будто бы поехал на троллейбусе в Токари. И иду по лесу прямо в сторону Бездрика. Иду, спешу, подснежники ногами сбиваю, аж жалко.
     А в Бездрике на ставке всё по берегам людей видимо-невидимо стоит, со всех домов повыходили, да и соседских много: токарёвских, шпилёвских, сыроватских – и все на чудо любуются: по ставку столы, стулья, табуретки, шкафы плывут. В жизни такого нигде не увидишь. А тут плывут. Но это не самое главное чудо. Главное чудо, что над ставком мужик в золотистом костюме летает.
     Удивился я этому  видению очень и отправился к мудрецу поспрашать, что сие видение означает?
     Мудрец меня выслушал, а потом спрашивает:
     - Скажи, любезный, а офисная мебель плавала, не тонула?
     - Нет, - говорю мудрец, - не тонула.
     - Скажи, любезный, - опять поспрашает меня мудрец, - а мужик, который летает над водицей, не падает случаем?
     - Нет, - отвечаю, - не падает.
     Задумался мудрец, а через семь дней ответ дал: «Хорошее видение, жизнеутверждающее: плавать и не тонуть, летать и не падать, еще бы научиться ходить, да не спотыкаться».
        
        
        
Кремень

      
     Весной, когда женщины одеваются в короткое, по городу трудно ходить. Можно попасть под троллейбус или удариться в столб. Если весной сталкиваются два мужика, то знайте: один смотрел на одну, а другой на другую. Потому что, если бы они оба смотрели на одну, то шли бы параллельно. Иду как-то весной с женой. Как здорово сказано: весной с женой. И засмотрелся. Да так, что глаз не могу оторвать. А она мне резко так говорит: «Ты куда смотришь, на меня смотри». И так мне обидно стало. И я тихонько, чтобы она не услышала, сказал: «Смотреть и думать ты мне не запретишь».
    
    
    
Случай…


     В нашей жизни случай играет огромную роль. Пожалуй, вся наша жизнь состоит из цепочки случаев. Вот помню, как я сдавал химию. Химия – это страшный предмет. Для меня. А тут 45 билетов, да в каждом билете по три вопроса. И все по химии. На девятый день подготовки я продвинулся к третьему вопросу первого билета. На десятый день пошёл сдавать.
     Комиссия, цветы. От одного этого вида можно сознание потерять. Тишина мёртвая, именно мёртвая.
- Кто пойдёт первым?
     Поднимаю руку, потому что в горле какие-то спазмы и сказать ничего не могу. Иду, тяну билет. И вот вам случай. Первый билет, который я учил десять дней и знаю наизусть, у меня в руках. Класс охнул, первый билет знали все. отвечал я без подготовки, даже на доске какие-то формулы написал. Комиссия перешёптывается, я стою, в голове стучит. Как вдруг встаёт одна из комиссии, указкой показывает на доску и спрашивает: «Скажите, вот этот химический элемент какую имеет валентность?». Прибил бы её на месте. Уже думал, сдал. Сразу стало так обидно, что засыпят своими дурацкими вопросами. Но помог случай.
     - Этот химический элемент, - говорю я не своим голосом, - имеет первую валентность.
     - Правильно.
     Так я стал в будущем инженером. А тут грянула перестройка. Реформа за реформой. Всё формы собственности меняют: то ЛТД с ограниченной ответственностью, то акционерное общество открытого типа. То закрытого типа. А месяца три назад собирают профсоюзное собрание и говорят: «Всем сфотографироваться на новые пропуска, и мы уже совместное секретное украинско-американское предприятие». Я ещё тогда спросил: «Как же оно может быть секретным, если даже на троллейбусе написано «Резинотехника», и что мы такого секретного производим?». На что мне ответили: «На то оно и секретное, что никто не должен знать».
     Я, в свою очередь, спросил: «Что, даже жена?»
     - Даже жена, - ответили мне.
     Так я стал работать на секретном предприятии «Резинотехника».
     Буквально через неделю после нашего собрания приехали американцы. Одного рыжего прикрепили ко мне.
     - Ты по-украински понимаешь?
     - Ноу, - за него отвечает переводчик.
     - А хоть по-русски?
     - Ноу.
     Тогда я говорю переводчику: «Передай рыжему, что он, чурбан американский, приехал на наше секретное предприятие и не удосужился хотя бы белорусский выучить». Рыжему перевели, он начал хохотать и хлопать меня по плечу. Переводчик сказал мне, что чурбаном его назвали первый раз в жизни.
     Американцы вскоре уехали, вернее, улетели самолётом, а на следующий день по факсу пришёл на меня вызов. Вызывают в Нью-Йорк. Все забегали. То Гриша, Гриша, а тут Григорий Иванович. Вызвали к шефу. Шеф пожал руку, распорядился, чтобы кофе принесли.
     - Григорий Иванович, - говорит мне шеф за чашечкой   кофе, - ты ж там наши секреты не разболтай.
     - Да, я и секретов-то не знаю, - говорю ему, - у меня и загранпаспорта нет.
     - Не волнуйся, люди работают. К поезду, будешь иметь всё. Мы тебя проводим. Да, вот ещё маленькая просьба. Производство производством, а ты моей Люське дублёночку купи-ка там, американскую, - и даёт мне пачку долларов.
     Как же шефу откажешь. Беру доллары и еду домой.
     А дома засада. Жена не верит и всё. Я уже и так и эдак. Не верит. Пришлось рассказать, что работаю на секретном предприятии «Резинотехника». Не верит. Тогда я ей пачку долларов показываю. Она в слёзы, сидит на кровати, слёзы размазывает, доллары пересчитывает и мне говорит: «Гриша, что ж ты сразу не сказал?».
     А ей говорю: «Хватит реветь. Собирай меня в Нью-Йорк. Поезд через три часа. Шеф меня убьет, если что».
     Жена моя, Антонина, на этот счёт молодец. Слёзы утёрла и вперёд. Только в сумку и летит всё подряд: полотенце, бельё, кипятильник, сало. А она прямо так по квартире и мечется. Поверила, стало быть.
     - Гриша, а куда ж тебе доллары ложить? На границе ведь могут забрать. Деньги немалые. И им, небось, пригодятся. Ладно, я у Зинки спрошу.
     И убежала. Я уже волнуюсь. До поезда два часа осталось.
     Прибежала, запыхавшись. И сразу, как пулемёт: «Значит, так, только слушай меня внимательно. Была у Зинки, у Верки и у Никифоровны с третьего подъезда. Все всё говорят по-разному. В нашем подъезде большинство считает, что доллары надо задекларировать. Во втором подъезде большинство за то, чтобы ты не рисковал и на вокзале шефу его деньги отдал под любым предлогом.
     -  А в третьем? – не выдерживаю я.
     - А весь третий подъезд единогласно, (правда один не голосовал, он был против ГКЧП), третий подъезд единогласно считает, что доллары надо зашить в трусы.
     - В трусы, так в трусы, только давай бегом, а то опоздаю. Тут звонок в дверь. Сын мой, Сашка. И прямо с порога кричит: «Папка, а правда, что ты пять тысяч долларов в трусы зашиваешь?»
     - А откуда ты знаешь?
     - Да, весь двор обсуждает и ещё подходят с соседних домов.
     Думаю, ну всё, если не начну думать быстрее жены, пропаду совсем.
     - Выпарывай деньги, - кричу, - бегом. Иди в ванную, брей меня налысо. Быстрее, без разговоров. Поезд уйдёт. Аккуратней брей, голова всё-таки. Бери кусочек газеты, ложи мне на лысину. Да не такой большой, чтоб не свисал. Теперь клеем мажь, да не ПВА (ПВА я не отдеру), силикатным. Намазала? Ложи пакетик с деньгами. Положила? Опять клеем промажь. Да, аккуратней, он же счас мне глаза заклеит. И я ж тебя, родную, не увижу. Промазала. Теперь сверху нежно надевай свой парик. Надела? Теперь подстриги, чтоб на мужика был похож.
     Смотрю на себя в зеркало.
     - Вот, видите и доллары спрятал. Тут сын Сашка подлез: «Папка, а ты ж теперь на фотографию в паспорте не похож».
     Расстроился я от этого его замечания. Одно радостно, что сын смекалистый растёт. Звоню шефу и прямо всё выкладываю о своих проблемах с его валютой. А он в трубку смеётся.
     -  Не волнуйся, - говорит, - Григорий Иванович. Тебя никто на границе и проверять не будет. Ты ж на секретном предприятии работаешь, забыл что ли. Машина за тобой уже выехала.
     - Вот, - говорю своим родным, - я всё и уладил.
     В Нью-Йорк прилетел рано утром. Возле трапа уже машина стоит и рыжий мне машет. Сам за рулём. Едем куда-то. Небоскрёбы вокруг.
     - Вот она какая, Америка, - думаю.
     А рыжий по-русски мне и говорит: «Знаешь, хватит людям голову морочить, мужчины хотят выпить, а женщины закусить. Восьмое марта, всё-таки, как никак, чурбан ты украинский».
  
  
  
Не пей, Иванушка…


     Иван лишку хватил, да так сильно, что заснул летаргическим сном и проспал от застойных времён до наших.
     Проснулся, голова раскалывается. Он в холодильник, а там пиво. Отхлебнул – полегчало. Иван на балкон вышел, пиво пьёт, по сторонам глазеет. Голова стихает. Глядь, а на соседнем доме во всю стену плакат Брежнева висел и нету.
     Иван вниз с балкона кричит: «Эй, мужик, почему Брежнева сняли, что-то случилось?». Мужик снизу кричит: «Так у нас теперь не Брежнев, а Кучма». «Кто-кто» – не расслышал Иван. «Кучма, говорю» – кричит мужик.
     Иван задумался, что-то стал соображать, ещё пивка хлебнул. «Эй мужик, а почему Кучму не повесили?». Теперь мужик задумался. «Почему Кучму не повесили? Так у нас же демократия».
  
  
  
Как напьёмся

  
     Как напьёмся, как напьёмся, как всегда, как всегда. Как напьёмся, напьёмся, как всегда, как всегда. Как напьёмся, напьёмся, напьёмся, как всегда. Нет чтобы время провести культурно. Помыть голову, побриться и взять её за талию.   Талия – это прекрасно. А если её нет? Как напьёмся, напьёмся, как всегда, как всегда. А как хочется взять её за талию. Взять и молчать. И ничего не говорить. Пусть сама всё поймёт. А потом, когда она поймёт, напиться, напиться, напиться, падать, спотыкаться, долго искать и взять её за талию.


  
  
  
Сомневаюсь я

  
     Говорят курить вредно, а может мне полезно, может в моём организме никотиновой кислоты не хватает. Говорят пить вредно, а может мне полезно, может сосуды расширять надо. Говорят, что кушать мясо вредно. Может я внутри хищник. Говорят, что масло и яйца – сплошной холестерин.
     Сомневаюсь я во всём. Во всём буквально. Ещё с армии. Старшина говорит: «Чтобы ваши вещи не украли, сдайте всё в каптёрку». Прихожу на следующий день в каптёрку за электробритвой, а её там нет. Вещи не украли, а электробритвы нет. Вот тогда я и засомневался.
     Жена уходит к подруге, а я сомневаюсь. А вдруг к другу.
     Устал я сомневаться, хочется уже во что-то верить.
     В школе я писал сочинение: «Что такое Родина?». Вот тогда я верил, а теперь начал сомневаться. Родина и страна – это одно и тоже? А что такое родная сторона?
     У них упал рубль, и всех по голове. А наши говорят: «На нас это не отразится». Я сразу засомневался. А теперь воочию вижу, что на них, говорящих, оно может и не отразилось, хотя тоже сомневаюсь, а лично на мне отразилось, потому что пить не пью, курить не курю, мясо с яйцами не ем, а сижу и своему сыну в школу пишу сочинение: «Что такое Родина?».
  
  


Не имей 100 рублей

      
     Мы сами всё придумали. Ну нет у нас денег на коньяк «Наполеон». Хоть ты тресни. Можно и без него обойтись. Можно взять просто водки. А если и на неё не хватает? Не беда. Купить сахар и дрожжей, заправить бражку. И неделю говорить себе: «Терпи». Хотя бражка тоже ничего. А если денег нет на сахар и дрожжи? Тогда дело худо. Тогда хоть в петлю. Хотя нет. Можно пойти к другу, занять денег и купить коньяк «Наполеон».
  
  
  
Курица в моей жизни

  
     Как мы появились на свете? Каждый по-разному. Как мы уйдём? Индивидуально. Принципы и методы похожи, но всё остальное индивидуально.
     Я, например, очень долго созревал. Но перед тем, как созревать, я испугался: было несколько причин, это был животный страх за свою жизнь. Первый ужас был от мороза. Ударит мороз и меня не станет. Я боялся мороза, когда расцвёл красивым цветком. Это был животный страх, наверное, этот страх в моих генах.
     Я ещё не знал, что вырасту в красивое яблоко и, будучи цветком, трепетал от страха.
     Когда морозы прошли, я боялся, что меня не опылят. А вдруг забудут? Я боялся уйти не опылённым. Меня опылили. Потом мне это уже надоело. Я кричал им: «Не надо, не надо», - а они всё опыляли и опыляли.
     Вскоре я начал созревать. На соседней яблоне это происходило намного быстрее, и я им завидовал. Только, возмужав, понял, что они ранние. Они падали и многие разбивались. Я же только-только наливался. Я становился зрелым яблоком.
     Это произошло ночью, это часто происходит ночью: поднялся ветер, и я упал. Лежал и думал: «Кто я такой? Ведь я не он и не она, а что-то среднее». Но язык не поворачивался сказать: «Я упало».
     Всю свою висячую сознательную жизнь я мечтал попасть в богатый дом, лежал бы в хрустальной вазе… Пусть бы меня съели, такое моё предназначение…
     Утром меня начала клевать курица. Откуда она взялась? И так рьяно, как вроде с голодного края. Как я её проклинал. Только потом понял её роль в моей жизни. Видно она меня объелась и, извините, выкакала на пустыре. Скажу вам сразу: чувство не из приятных. Но я ей был благодарен потом, когда начал из зёрнышка превращаться в дерево.
     Коз я ненавижу. Самое скверное существо. И когда коза будет рассказывать вам, что это ради молока, ради детей, ради жизни на земле, не верьте, как не верил я, когда подошла эта рогатая и начала щипать мои листья.
     Козу я пережил и начал созревать. Я пережил бури, вредных детей, наводнения, жару, рос и рос с мыслью о будущем, когда начну приносить плоды.
     И это случилось. Я принёс плоды и получил от судьбы ещё один удар: на моих ветках вместо яблок висели жёлуди.
     Слёзы перебивали моё дыхание. Было обидно за свою судьбу. «Значит я дуб, - шептал я себе, - я дуб». Это была трагедия. Мне хотелось, чтобы буря меня вырвала с корнем и унесла.
     А утром вышло солнышко, прошёл тёплый дождик, я поднял голову, посмотрел на всех сверху вниз и на весь пустырь прокричал: «Смотрите на меня, я дуб, да, я дуб, но я не среднего рода».
        г. Миргород
    
  
  
Третий тост


     Мужики, вот сидим мы здесь и, заметьте, хорошо сидим. А жёны наши дома, трудятся. И мы будем последними сволочами, если о них не вспомним. Они об этом даже не подозревают. Если я завтра, ну когда наберусь, надерусь, доберусь, скажу своей, что я думал о ней, – страшно подумать. Почему нам не верят? Я говорю нам, потому что уверен – всем. У нас, мужики, очень хороший повод, третий тост. Давайте его не профукаем. Давайте все вместе нальём  и встанем стоя, чтобы вспомнить мою жену. Нет, неправильно. Вспоминает каждый свою или кого хочет, главное, чтобы женщина.
     И не просто встать и выпить, типа «Мы за женщин»  - и выпили.   Нет, надо тост сказать. И не садитесь, надо стоя. Со своей женой я жизнь прожил, вы её все знаете, мне повезло. Но хочется пожелать ей и мне, как хочется, и мы сейчас за это выпьем, чтобы она была ласковая, чтобы меня понимала, а я не подарок, но речь не обо мне.
     Чтобы она была культурной, здоровалась, чтобы книги читала, пусть даже сядет порисует, это тоже хорошо. Может когда в театр сходила бы и не просто так, а  пообсуждать.
     Мужики, мне трудно говорить, но я скажу. Было бы  намного всё  прекрасней, понятней, теплей, даже на порядок сексуальней, если бы она была не моя. Опять сбился. Если бы она была немая.
        
        
        
        
   Дорога, ведущая в разные стороны

  
     У меня высшее образование, правда филологическое, и к тому же педагогическое. Поэтому объяснить с точки зрения науки то, что со мной произошло, я не могу. Чертовщина какая-то. Но она была.
     Прихожу как-то домой, а жена сразу и говорит: «Так дальше жить нельзя. Вот заняла доллары, взяла путевку в Словакию, поедешь отдохнёшь. Но ни это главное: не сильно ты и переработался. Главное, что ты привезешь товар и будем на базаре продавать. Уже все продают, только мы, умные, чего-то ждём».
     Приказ есть приказ. Были серьезные наставления и, я поехал.  Меня так настращали, что в поезде спать практически не мог: всё время казалось, что кто-то лезет к моим долларам, будь они не ладны. Утром с тяжелой головой слез со второй полки. Соседи уже не спали и смотрели на меня. Незаметно пощупал свои доллары. Успокоился.
     На вокзале нас ждал шикарный автобус, иномарка с туалетом сзади. Только поехали, все повскакивали, было интересно посмотреть на туалет в автобусе. Очередь, крики, как обычно бывает: ехали-то наши. Я и опомниться не успел, как подскочила энергичная женщина и на моей ладони шариковой ручкой написала «28». Ласково, как показалось мне, посмотрела на меня и сказала: «Вы двадцать восьмой… в туалетик». И упорхнула. Ещё секунду назад мне ничего не хотелось, но после слов «вы двадцать восьмой», я понял, что дотянуть бы до восемнадцатого. Я ехал в иностранном автобусе сцепив зубы, смотрел в окно и проклинал поганую заграницу, тем самым возвышая свою родину.
     Показывали нам туристские достопримечательности. Огромный ставок, как у нас в Бездрике, и мы вокруг него едем. Правда, дорога хорошая. На пятнадцатом номере автобус остановился и нас пригласили выйти на природу, посмотреть родник. Я пулей выскочил из автобуса. Какой там родник! Бегом, бегом…
     И вот с этого момента начинается необъяснимое. В лесу огляделся, больно тропинка мне знакомая, вроде я по ней всю жизнь ходил. Думаю, вот если сейчас будет просека, то я здесь был. Точно, просека. «А если, - думаю я, - пойду по просеке, то выйду к лыжной базе «Динамо». Спускаюсь по просеке и точно: выхожу к лыжной базе «Динамо». Голова идет кругом, но что делать, иду на первый троллейбус и еду домой.
- Ты уже приехал? – будто не видно, что я уже приехал.
- Так быстро? А где ты был? А где деньги? – посыпались на меня вопросы.
     Спали порознь. Наутро опять тяжёлые объяснения. Где был, с кем был и почему деньги не растратил.
     Всю следующую неделю я ходил замкнутый, так как всё время анализировал происшедшее. А в понедельник меня забрали.
   - Здравствуйте.
   - Здравствуйте.
   - Майор Опанасенко.
   - Очень приятно, - вырвалось у меня.
   - Вы ездили в Словакию?
   - Ездил.
   - А Вы знаете, что Вас разыскивают.
   - Догадываюсь.
   - Так может Вы мне объясните всё.
     И я все рассказал. Один раз, потом другой, третий. После третьего пересказа я уже и сам себе не верил, так на меня майор подозрительно смотрел. «Явитесь завтра», - устало сказал он и почему-то погрозил пальцем.
     Назавтра, только я явился, меня встретил майор Опанасенко: «Ну, голубчик, проводим следственный эксперимент, едем в Словакию. Ваша семья предупреждена».
     И вот мы едем. В Словакии вспоминаю то озеро, путаемся, потом находим, спрашиваем родник. От родника, оставив машину, идём с майором по тропе, потом по просеке вниз и выходим к базе «Динамо».
     Я-то всё это знаю, я уже ходил этим путём. А у майора приключилась истерика. Кричит: «Где моя машина?» Пальцем тычет, почему в паспорте нет обратной визы, порывается пойти опять в лес искать машину и кричит: что он будет говорить начальству? Потом майор как-то сразу успокоился, весь обмяк, и мы пошли на троллейбус.
     Месяц я прожил спокойно, если не считать моих мыслей. Они меня одолевали. А потом опять началось. Приходит  повестка: «Такой-то, такой-то, вызываетесь по такому-то адресу для глубокого обследования в психиатрической клинике с ограниченной ответственностью». Повестку я разорвал. А на следующий день меня забрали. Я и не сопротивлялся. Думаю, если я понимаю, что меня забирают в психушку, значит, я нормальный.
     Хожу по психушке как неприкаянный. Меня никуда не определили. Надо же стать на довольствие. Пошёл искать регистратуру. Здание огромное, наверное, самое большое в Сумах. Коридоры, кабинеты. Ковры лежат. Поднимаюсь на четвёртый этаж и прямо на лестнице встречаюсь, бывает же такое счастье, с кумом. Привет, привет. Меня удивило, что он вроде и не обрадовался. Говорю: «Серега, ты компьютерщик, грамотный, физику учил. Можешь объяснить, как это у меня в Словакии получалось?». И всё подробно ему рассказываю. А он мне говорит: «Объяснить могу, но не хочу. И вообще, я здесь программу пишу». Сказал такое, кивнул и пошёл. Ну, думаю, дела, с этой жизнью и кум поехал. Стою весь озадаченный. Даже забыл, что регистратуру искал. И спросить-то не у кого. Врача бы найти или сестричку, а то ж тут все психи. Когда смотрю, навстречу идёт Борис. Я даже глаза зажмурил: не почудилось ли? Улыбается, вижу искренне рад. Я и ему про свои загадки рассказал. Борис смеётся: «Чёрт его знает».
   - А ты как сюда попал? – спрашиваю у него.
   - Да сам приехал на недельку отдохнуть, тут хорошо. А ты ничего не знаешь? – и смотрит на меня.
   - Не знаю.
   - Слушай, да ты помнишь, перед твоим днём рождения у меня корова телка привела, ещё в честь тебя телка Алексеем назвали. Помнишь?
   - Помню, - говорю.
   - Так вот, ты только не удивляйся, представляешь, на следующий день приводит ещё одного телка. И так целую неделю: как вечер, она телка приводит.
   - Кто?
   - Да корова моя. Весь Зелёный Гай переполошился. Потом начали завидовать. Как же вы можете, говорят, ведь вы же депутат сельского совета? Что ж вы с коровой-то делаете?
     Думаю, тут со Словакией не разберусь, а тут ещё Борис со своей коровой.
   - Ладно, - говорю Борису, - мне бы на довольствие стать.
     И пошел. Спускаюсь на первый этаж к выходу, а там милиционер стоит. Тут все строго. Так я регистратуру и не нашёл, больно здание большое. Присел на кушетку. Даже здесь я никому не нужен. Голодный, злой на судьбу.
     Проснулся от холода, дрожу. Правильно старшина когда-то говорил: «Не спи – замёрзнешь». Пошёл опять бродить. Спускаюсь вниз, а милиционер тоже спит. Пока он не замёрз, надо прорываться, и я тихонько мимо него прохожу к выходу.
     Домой, голодный и холодный, пришёл в два часа ночи. После всего, что со мной произошло мне только не хватало разборок с Антониной. Отбивался как ног. А утром твёрдо решил: хватит, всё. Что у меня за жизнь? На работе всё плохо, дома плохо, денег не хватает. И я пошёл. Сажусь в троллейбус и еду. На остановке «Сумсельмаш» подсаживается (кто бы вы подумали?) майор Опанасенко. В гражданке. Поздоровался. Узнал. Как бы извиняясь, говорит: «Вот еду троллейбусом, машина-то в Словакии затерялась. Списали, правда».
     Вместе вышли на одной остановке. Идём, разговариваем.
   - Что-то с нервишками худо, - пожаловался мне майор, - вот решил немного в лесу побегать.
   - А меня, - я ему говорю, - так уже всё достало, так уже всё опостылело, что решил, пусть даже я замёрзну, но всё равно пойду в Словакию.
     Так мы и шли по одной дороге. Майор шёл на базу «Динамо» лечить нервы, я шёл в Словакию к своему роднику. Оказывается, бывает одна и та же дорога, ведущая в разные стороны.
    
    
    
   5 лет совместной жизни – юбилей.

  
     Кто прожил вместе 5 лет тот герой. У мужика идёт год за два. У женщины… зависит от мужчины.
     Если абстрагироваться и посмотреть на пятилетний срок с высоты орлиного полёта, то можно отметить, что первые три дня пролетели незаметно, это были три дня надежд, которые разрушились в последующие три дня.
     Когда живут вместе год подряд, оба думают, что это невыносимо. Но это не так. Второй год был счастливым, но понять это можно только на третий год жизни.
     В пятилетнем отрезке главное проскочить четвертый постылый год и перейти к пятому стабильному.
     И вот он юбилей. Вы проверили свои чувства годами.
     После юбилея важно обострить любовь и на новой волне пролететь кризисный шестой, седьмой, восьмой, девятый год и радостно, вместе, смеясь от счастья прожить самый по настоящему юбилейный десятый год.
     С юбилеем Вас!
    
    
    
   Первое место в мире

  
     С праздниками нам повезло. Я думаю, что Украина по количеству праздников стоит на первом месте в мире. А если учесть, что все они празднуются на работе и дома… Я, например, как Новый год встретил на работе 29 декабря прошлого года, так протрезвел только в этом году числа 20 января. А 25 – Татьянин день, как тут устоишь! В понедельник прихожу на работу с твердым намерением работать. Так зарплату дали! Это раньше 2-го и 16-го, а сейчас каждая  зарплата – праздник, непредсказуемый по срокам, но очень радостный не только для меня, но и для всей семьи.
     Союзные праздники празднуем? Празднуем. По инерции. Украинские празднуем? Празднуем. Религиозные отмечаем? Отмечаем. Приплюсуйте дни зарплат – и вот вам гарантированное первое место. Надвигается связка двух праздников – 23 февраля и 8 марта. С женщинами все понятно – у них статус международный, а с мужчинами надо как-то определиться, то есть узаконить его в Украине. Давайте выступим с инициативой, чтобы 23 февраля сделали международным днем мужчин. Очень ведь удобно. Сначала женщины поздравляют. Мужчины, дабы не упасть лицом в грязь, стараются поздравить женщин еще лучше.
    
     С наступающими праздниками вас, мужчины и женщины! Не отдадим пальму первенства по количеству праздников на душу населения!







Как я с кумом чуть не поссорился

  
     И не ссорился я совсем. Пришёл к куму, а он просто рад. Аж прыгает от счастья. Говорит: «Как хорошо, что ты пришёл». А я и сам знаю, что хорошо. Кум попрыгал, попрыгал и спрашивает: «Где твоя?». Я ему отвечаю: «Моя по двору бегает».
     - Чего это она бегает?
     - Дверь в дом найти никак не может.
     - А твоя, - спрашиваю у него, - где?
     - Где, где? – отвечает кум, - в спальне сидит и рычит.
     - А чего она рычит? – спрашиваю я.
     Кум задумался, видно что-то стал вспоминать. Я уже перестал надеяться, что он ответит. Минут через десять протёр очки, посмотрел на меня безочковыми глазами и сказал: «А когда твоя рычит, ты знаешь почему?».
     Никто не может меня так поставить в тупик как кум.
     - Так может мы это, того? – спрашиваю кума.
     - Понятное дело, - говорит он и ставит на стол бутылку.
     - Слушай, - говорю, - она рычит всё сильнее.
     - Не обращай внимание, - отвечает кум, - твоя может быстрее бегает.
     Мне свою даже жалко стало. Пусть уж дверь найдёт, а то бегает по двору, ещё об что-то ударится. Кум разливает. А я ему: «Может её пригласить?». Он аж замер: «Ты что? Если она выпьет, то не только рычит, а ещё и лязгает».
     - Лязгает?
     - Да, лязгает.
     Ну, думаю, мне повезло, моя только по двору бегает, дверь ищет, но не рычит и не лязгает.
     Третью, как обычно, мы с кумом стоя выпили, за женщин. А почему бы и нет? Нам-то всё равно за что пить, а им приятно. Только не знают они об этом, одна рычит, другая бегает.
     Потом начали про политику. Какая жизнь была тогда, а какая теперь. Сравнивали, сравнивали и пришли к выводу, что надо выпить. Кум начал про свою жизнь рассказывать. А жизнь у него долгая-долгая. И где-то на середине жизни я заснул. А когда проснулся и начал вникать в суть его рассказа, то услышал: «А за такие слова… тебе надо дать по морде».
     Я ещё и не проснулся толком, и обидно мне за свои слова и понять ничего не могу и поэтому кума спрашиваю: «А что я такого сказал?»
     Кум протёр очки и отвечает: «Не помню».
     Я еле встал, еле-еле налил, но сказал твёрдо: «Кум, давай выпьем за склероз. Если бы склероз развился бы у людей в достаточной мере, то люди бы забыли измены, подлости и всякие гадости. Не было бы ссор, междоусобиц и войн».
     Весь микрорайон проснулся от вопля: «За склероз». Одна перестала рычать, другая перестала бегать.



За понимание


     Опять с новым годом. Давайте в новогоднюю ночь поднимем тост: «За понимание».
     Все удивляются, что мы так плохо живём. Этой экономикой просто запугали. Да не в ней дело. Дело в непонимании. Посудите сами: президент говорит председателю Верховного Совета, что с ним разговаривать всё равно, что с глухим. Пенсионеры не могут понять, как им прожить на эту пенсию. Учителя и врачи и инженеры, люди с высшим образованием, совсем поехали от непонимания. Все они читали «Что делать», но что делать не знают.
     Жена говорит мужу: «Надо сыну тёплые ботинки купить, да заплатить и вообще». Она не понимает, что мужу не платят зарплату, а воровать он ещё не научился. Не в экономике дело. Вот когда мы все друг друга поймём, всё и наладится.
     А может у нас кризис? Да нет, поверьте мне. Кризис будет тогда, когда все мы займём друг у друга деньги и поедем кто куда: в Турцию, Москву, Черновцы, а когда оттуда вернёмся, все выйдем на базар и начнём продавать. А денег-то ни у кого нет. Вот и наступит кризис.
     Так давайте в новогоднюю ночь поднимем тост «За понимание». А утром, 1 января, друг у друга спросим «Ты меня уважаешь?».





Встреча с депутатом

  
     Эй, депутат, подожди. Как живёшь? Плохо. Тогда мы как? Питаешься в сухомятку. А мы и в сухомятку уже не питаемся, мы вообще не питаемся, только закусываем, а чаще занюхиваем. Депутат, ты хоть наши наказы помнишь? А ну повтори. Вот … сбиваешься. Выучил бы наизусть, а то выборы. Выберут кого попало. А к тебе мы уже привыкли.
     Слышь, депутат, у меня жена бухгалтер. Как она вас ругает. Мне стыдно даже тебе такие слова повторить. Она говорит, что годовой отчёт ей надо делать два года и то правильно не сделает. Она говорит, что правильно годовой отчёт, конечно, кроме президента, не сделает никто. Скажи честно, вы специально так всё сложно придумали, чтоб потом штрафовать. Депутат, если ты не согласен, сделай мой отчёт. А-а-а, ты историк. А что ж ты там тогда делаешь? Национальные корни изучаешь. А здесь ты не можешь изучать? Скоро кроме корней у нас ничего не останется. Ошибаюсь? А при чём тут голодомор? Так вы всё делаете, чтоб голодомор не повторился? Или на примере хотите показать, что это такое. Да… не все помнят. Слышь, депутат, лучше бы теоретически. Книгу выпусти и забудем про голодомор.
     Чем я занимаюсь? А тебе интересно? Директор малого предприятия. Я – директор, жена бухгалтер. Слышь, депутат, упрости отчётность. Я ж уже забыл свою жену, какая она. Ты меня понимаешь? Вижу её каждый день. Ладно, не понял, бог с тобой. Мне стулья делать надо. Да, стулья выпускаем, для народа. Кто делает? Я и жена. Ты думаешь у меня есть возможность кого-то нанять.
     Кто ко мне заходит? Заходят, интересуются. Пожарник заходит. Зачастил. Я ему говорю: «Пожарник, иди на вышку,  может уже где-то горит?». А он сиднем сидит, ждёт, когда я стул доделаю. Я ему говорю: «Пожарник, два твоих прихода ко мне, всё равно, что один пожар». Кто ещё приходит? Милиция приходит. Только пожарник ушёл, тут они. Я им говорю: «Ребята, я погорелец». А они мне письмо, помоги мол милиции. Я им говорю, что и так помогаю, налоги-то плачу.
     Трудно с ними говорить, особенно как на кобуру смотрю… «Ладно, - говорю, - садитесь, ждите». А сам стул делаю.
     Кстати, депутат, о налогах. Вот ты своим расскажи, я даже тебе могу стул для примера дать. Ты вынесешь на сцену стул и поставишь его прямо на трибуну. Возьмёшь пилку и отнимешь половину одной ножки. В правую руку возьми остаток ножки, а в левую возьми остаток стула. Теперь их, депутатов, спроси. Только не перепутай. Лучше запиши. Так, вот, ты их спроси: «Вы представители государства?». Не сомневайся, они люди умные, ответят «да». Тогда ты им скажи: «Чтоб вы поняли, вот этот остаток стула идёт в налоги». И зашвырни им. А остаток ножки поставь на сцену и спроси: «Кто сможет на него сесть». И если вдруг кто-то всё-таки сядет, тому я новый подарю. Но никто, поверь, не сядет, там дураков нет. Кто ещё заходит?
     Один раз гаишник заскочил. Говорит: «Слушай, дружок, на дороге все едут без нарушений, залей бак бензином, а то домой не доеду». Я ему говорю: «Залить могу только стулом». Обиделся, ушёл. А так кума ещё заходила, но то по личному вопросу.
     Депутат, а как у вас там с женским полом дело обстоит? Никак. Так может от этого все беды. Времени нет? А по Крещатику вы ходите? Ездите. А, извини, по соточке пропускаете? Нет. А по пятьдесят? Запрещено. И даже вечером? Вот здесь, депутат, я тебя уличил в обмане. Не верю. С женщинами я ещё мог допустить, а здесь уличил. Не может этого быть. Вы, наверное, привыкли обманывать. А здесь я тебя уличил. Только наказы выучи, пожалуйста, наизусть. Мы ж тебя выбирали. А вдруг кто спросит, неудобно будет. А вообще, депутат, надежда только на тебя. Ты хоть наказы помнишь? А ну, повтори. Вот, сбиваешься. Пять дней прошло, а ты уже сбиваешься. Выучи наказы-то, ведь я ж за тебя голосовал. И упрости все. Я же жену не вижу, она все время отчет пишет, а надо стулья делать. А на прошлой неделе говорит: «Не могу составить отчет, мне надо учиться, буду поступать в бухгалтерскую академию». Где я столько денег наберусь?
     Ты спешишь? Ладно, беги. А куда, если не секрет? В магазин? И мне туда надо. Видишь, депутат, это очень символично, у нас теперь с тобой одна дорога.
    
    
    
    
    
    
    
    
    
О любви и эгоизме


     Свою жену любить так нельзя, как я. До умопомрачения. Ум мрачнеет.
     - Ты куда?
     - За помидорами.
     И пошла. А я сам не свой. Зачем нам помидоры? Хожу по квартире, как тигр по клетке. Через три дня приходит.
     - Я принесла помидоры, я так устала, я собирала, собирала, три дня и три ночи.
     Высыпает помидоры и пошла за луком.
     А я сам не свой. Когда её дома нет, мне свет не мил. Я готов на неё смотреть днём и ночью. Эти движения, эти руки, левая и правая, у неё всё при себе. Смотрел бы и смотрел бы.
     Через неделю приходит с луком.
     - Я так устала этот лук дёргать, дёргала и дёргала.
     А я смотрю, как завороженный. Пусть побудет со мной. Мне приятно на неё смотреть. Эти руки.
     Высыпает лук и идёт за картошкой. Через три месяца. Боже, как я прожил эти три месяца. Как я её ждал. Как я в мыслях целовал её руки, левую и правую, левую и правую. Я так целовал, что даже сбился, какая есть какая. Через три месяца приходит: «Вот принесла картошку, десять мешков».
     - Десять мешков?
     - Да десять, мне было тяжело, мои женские руки…
     А я сразу представляю эти её руки. У неё их две, левая и правая. Это те руки, которые я целовал, как я их целовал. Но теперь, через три месяца, я опять могу на них смотреть. Бог с ней с этой картошкой, главное руки, левая и правая. Этими руками она три месяца тащила картошку, тащила мне, чтобы я не умер с голоду. Так она меня любит. А за это, за помидоры, лук, за картошку, я люблю её.
     Свою жену любить так нельзя, как я. Стоит она, расчесывается у зеркала. Я счастлив, что она рядом. Любуюсь. Никто в этот момент не видит её, только я.
     Я её никому не отдам. И так хочется взять жидкую бронзу, облить её, а когда застынет, любоваться, любоваться, любоваться.



Федерация

  
     Мой сон прервал какой-то толчок в бок. Я испугался и открыл глаза. На меня смотрели знакомые глаза в очках. Это был Сухарев.
   - Вставай, - сказал он, - пошли на федерацию.
     Сухарев был в темных очках, сапогах, с компасом на шее и небритый. Когда выходили из подъезда, он тихо прошептал:
   - За нами следят, давай путать следы.
     Мы пошли в детский парк. В это раннее время там было пустынно. Стоял только милиционер с собакой, а поодаль Постельняк с Нелей. Он её тренировал. Мы подошли поближе. Поздоровались.
   - Олег, - сказал Сухарев, - пошли на федерацию!
   - Неля, - сказал Олег, - мне надо срочно идти. Пробеги 6 км с захлестом голени назад и 6 км с захлестом голени вперед.
   - Ладно, - сказала Неля и при этом кивнула головой.
     Мы пошли дальше.
   - За нами следят, - сказал Сухарев, - надо заметать следы.
     И мы пошли заметать.
     Утро было прекрасное. Только что машина полила улицы и поднявшееся солнышко, играя своими лучами по лужам и стеклам витрин, заставляло нас жмуриться. Жмурились мы с удовольствием.
   - Кто за нами гонится? - весело спросил Постеля.
   - Сейчас не время, - бросил Сухарев и ускорил шаг. На ходу он успевал посмотреть на компас и читать книгу. Мы с Олегом еле за ним поспевали.
     Мы вышли на дамбу, прошли к Харьковскому мосту. Возле моста встретили Канищева.
   - Куда идешь? – спросил Сухарев.
   - На корректировку, - ответил Канищев, - … в Краснополье.
   - Не валяй дурака, - сказал Постеля, - пошли на федерацию.
   - Не могу, ребята, нужно до отъезда закончить.
   - Это приказ, - сказал Сухарев, - лес придется отложить.
     И мы все вместе пошли в «Снежинку» заметать следы.
     Удивительно, но в «Снежинке» сидел Гена Плохенко. Увидев нас, он спокойно сказал:
   - Присаживайтесь, ребята, - и отодвинул стулья. Мы сели.
   - Гена, мы очень спешим, нам надо на федерацию, пошли с нами.
   - О чем речь, - сказал Гена, доедая мороженое. – Кстати, - сказал он, - рекомендую – и показал на мороженое. – Сейчас я все устрою.
     Он встал и скрылся за стойкой. Вернулся с мороженым. Попробовали.
   - Ух, ты, какое мороженое, - воскликнул Постеля.
   - Крутиться надо, - сказал Гена. – Мороженое по заказу, плодово-ягодное, 17 оборотов.
     Мы съели по порции, потом еще по одной.
     Потом Канищев сказал:
   - Давай еще закажем по 150 г и пойдем.
     Все сразу согласились. Канищева немного развезло.
   - Ребята, - сказал он, - я скоро еду в Болгарию. Что Вам привезти?
   - Чешского пива, - ответили члены федерации хором.
     Сухарев снял сапоги, сбились портянки, и протер компас. Когда он привел себя в порядок, сказал:
   - Пошли.
     Шумной толпой мы вышли из «Снежинки». Заметая следы, мы пошли   к Угничеву. Без председателя республиканской СТК на федерацию идти нечего.
     За разговорами не заметили как пришли к Угничеву.
     Он сидел на кухне возле холодильника, пил талую воду и указательным пальцем со знанием дела нажимал Алене на разные точки.
   - Через 38 сеансов, насморк, как рукой снимет, - сказал Угничев. Алена чихнула. Канищев пошел в туалет, а мы на балкон покурить. На балконе стоял Лукьян.
   - Я уже министр, - сказал он всем нам.
   - Что хотят, то творят, - сказал Гена.
   - Не валяй дурака, - сказал Постеля Лукьяну. – Пошли на федерацию.
   - Нет, ребята, - сказал Лукьян, - мне надо ехать в Москву. – и поехал.
Мы пошли на кухню. Угничев допил талую воду.
   - Пошли на федерацию, - сказал ему Сухарев.
   - Я не могу, я еще с работы не пришел, - сказал Угничев, посмотрев на часы. – Приду часов в 9-10. Покушаю и опять пойду. У нас два насоса сломались.
   - Надо что-то предпринимать, сказал Сухарев, - уже пора на федерацию, но за нами следят, надо замести следы.
Все начали думать. Гена Плохенко жевал пшеничный ус.
   - Так в чем же дело, - сказал он. – Я думаю, чтобы запутать следы, нам надо пойти в пивбар. И показал хвост. Все дружно согласились.
     Погода резко изменилась и уже порядком намело снега. Запуржило. На встречу нам на лыжах типа «Бескид» ехал Иванов с женой и детьми.
   - Это семейный туризм, - сказал зав. отделом тов. Кохан, проходя мимо.
     Иванов подъехал к нам ближе, рядом с ним был какой-то товарищ.
   - Знакомьтесь, это Сидоров, - сказал Иванов, - мой начальник.
   - Очень приятно. Плохенко, - сказал Плохенко.
   - Очень приятно. Постельняк, - сказал Постельняк.
   - Очень приятно. Канищев, - сказал Канищев.
   - Очень приятно. Сухарев, - сказал Сухарев.
   - Очень приятно. Я, - сказал я.
   - Куда Вы едите, - спросили мы у Иванова и Сидорова.
   - На Северный полюс. Будем туда газопровод тянуть.
   - Не валяй дурака, - сказал Постеля. – Пошли на федерацию.
   - Нет, - сказал Иванов. – Там люди мерзнут.
     И мы пошли дальше. Пивбар, потом «Снежинка», потом пивбар. Когда следы свои надежно запутали, все насели на Сухарева от кого мы убегаем?
   - Нас преследует, - сказал Сухарев, - федерация аэробики.  
     Ответ на всех произвел подавляющее впечатление.
     И вот, наконец-то, мы пошли на федерацию. Уже свечерелось. Дверь в клуб почему-то была открыта. Перед входом нас обогнал Угничев.
   - Ур, - сказал он, - еле успел на федерацию.
     Мы зашли в клуб.
     Все стулья куда-то делись. Остался только один. на котором сидела крупная полногрудая женщина.
   - Кто это? – спросил я.
   - Это федерация, - на ухо прошептал мне Постеля.
     Угничев смело подошёл к ней и поцеловал обе руки. Мы стали в кружок.
   - Кто из вас председатель?
   - Я, - сказал я и сделал полушаг вперед.
   - Подойди ко мне, - сказала федерация.
     Я подошел. Федерация положила свои крепкие руки мне на плечи и посмотрела прямо в глаза.
   - Председатель, ты должен полностью отдаться федерации, - сказала федерация и прижала меня к груди.
     Я бормотал о долге, семье, детях, но федерация прижимала меня сильней и сильней.
     Я начал задыхаться. От нехватки кислорода я очнулся на кровати, уткнувшись головой между двумя подушками. Рядом была жена. Облегченно вздохнул. Опустил ноги в тапочки. Поплелся как побитый пёс в туалет. Свет не включал. Расслабленно пожурчал. Рукой пошарил ручку, чтобы привычно дёрнуть. Но её не было. И я вспомнил, что у нас унитаз уже не простой, а компакт. И нужно не дергать, а нажимать. Я нажал.
   - Да, - подумал я, - улучшается наше благосостояние.
     Подошёл к кровати. Посмотрел на спящую жену. Она ничего не знает.
   - Хорошая она у меня, - подумал я. – Спит молча.
     Закрыл глаза. Сон медленно начал меня обволакивать. Я уже почти заснул, как мой сон прервал какой-то толчок в бок. Я испугался и открыл глаза. На меня смотрели знакомые глаза в очках. Это был Сухарев.
   - Вставай, - сказал он, - пошли на федерацию.



Сделай что-нибудь!


     Вообще-то я по натуре спокойный. Помню, в первом классе иду домой. Спокойно так себе иду, портфелем размахиваю. Навстречу соседка.
   - Как, - спрашивает, - дела?
   - Хорошо, - отвечаю я ей.
   - А что ты сегодня получил?
   - Четверку по поведению.
   - Как же ты так мог, ты ж хороший мальчик, тебя дома ругать будут.
     Но я учился не просто в первом, а в середине первого класса и многое уже знал. И спокойно ей отвечаю: «За четвёрки меня не ругают, а, наоборот, хвалят». Получилось ни по её, ни по-моему: дома меня побили.
     Детство пробежало как-то быстро, опомнился я только в Загсе. Тётя большая, как учительница, наставления даёт, а я не верю: неужели это я? На третий день я понял, что жена мне попалась нервная. А через три месяца родился сын. Значит, жену я и до Загса видел. Сын только родился – начал орать. Орал целый год, нервным родился. И вот тут я из спокойного начал превращаться в нервного. Взял и побил жену, она немного успокоилась. Начал наблюдать за другими. Оказалось все нервные.
     Вы помните, когда меня за четвёрку по поведению побили? Помните? Так это ерунда.
     Когда сын сказал мне, что он из третьего класса переходит в пятый, я не поверил. И пошёл в школу. По дороге я увидел, как мать била свою трёхлетнюю дочь за то, что она упала и вымазалась. Я не выдержал, подошёл сзади и ударил эту мать.
     Ну хоть в школе должны же быть спокойные люди, ведь они детей учат! Какое там! Меня обозвали тупицей за то, что я после третьего объяснения так и не понял, почему мой сын из третьего класса перешёл в пятый.
     Когда на работе я посмотрел внимательней на людей, то дома в своём дневнике записал: «Начальник моего начальника нервнее, чем мой начальник». Я даже за себя порадовался: получилась почти крылатая фраза. Пошёл и поцеловал жену: «Неужели у нас все нервные?» – мучился я. Почему это происходит? Ведь я помню, как в первом классе спокойно себе иду, портфелем размахиваю…
     А как же там, в верхних эшелонах власти? Когда они начали спикера выбирать, я сразу всё и понял: из всех нервных мы до того нервных выбрали, что когда они голосуют, то от волнения не могут на кнопку попасть. А тут по телевизору президента показывают. Улыбается, спокойный такой. Я даже обрадовался. Хоть один спокойный.
     И знаю, что меня не услышат, но ничего поделать с собой не могу, прямо в телевизор ору: «Сделай что-нибудь!».
  




Мария

   Почти документальная повесть

     Учебный год закончился. Итоговый педсовет. Петр Максимович, сняв очки, сделал паузу и тихо, так что все прислушались, сказал: «А теперь самый важный вопрос. Районо нашей школе доверил выделить достойную кандидатуру для участия в I республиканском туристском слете работников просвещения».
     Петр Максимович, надев очки, платочком вытер до боли знакомую всему педколлективу лысину и добавил: «Это большая честь, товарищи. Какие будут предложения?»
     В кабинете директора, где проводился итоговый педсовет, наступило гробовое молчание. Все, как один, смотрели в пол. На полу педколлектив видел соринки, отдельных муравьев, маленького паучка, и всякую всякость. На полу шла своя, многим непонятная жизнь. Тишину прервала завуч Элеонора Ивановна. «Коллеги, - сказала Элеонора, - туризм – это отдых, так что надо выбрать самую достойную кандидатуру, кто своим трудом заслужил, и потом, районо не всем школам предложил выделить кандидатуру, об этом тоже надо помнить всегда. Я предлагаю выдвинуть нашего отличника народного образования, учителя-методиста Марию Фёдоровну».
     Мария Фёдоровна покраснела, но виду не подала, но когда все дружно проголосовали «за», встала и сказала: «Если педколлектив мне доверил, то я отдам все свои силы, умения и навыки, но вас не подведу».
     Все зааплодировали.
     На следующее утро Мария Фёдоровна, попрощавшись с мужем и детьми поехала к месту сбора. Муж, кстати, был очень удивлён, когда вечером его жена, мать троих детей, солидная женщина 43 лет от роду, заявила, что завтра уезжает на туристский слёт и вернётся только через 10 дней, ведь ещё надо подготовиться.
     По адресу Мария Фёдоровна приехала вовремя. Все уже собрались. Прибыли с сумками, узлами, у многих в газету были завёрнуты сапоги и фуфайки. «Призывной пункт, да и только», - промелькнуло у Марии Фёдоровны. Все сели. За трибуну вышел бородатый, оглядел всех, остановился взглядом на Марии Фёдоровне, почему-то сказал «м-м-да» и представился: «Я работник станции туристов». У Марии Фёдоровны застучало в висках: слово «станция» ассоциировалось со станцией переливания крови. Она представила бородатого в белом халате, и ей стало совсем нехорошо.
     Бородатый продолжал: «Облоно и обком профсоюзов нам доверили защищать честь нашей Сумской области, и мы не подведём, не имеем права.
     Теперь к делу. Вам взять рюкзаки и вещи переложить туда. Да, женщинам платья снять, где вы видели туриста в платье?»
     Через два часа Марию Фёдоровну, бородатого и всю команду поезд вёз на I туристский слёт работников просвещения.
     В поезде Мария Фёдоровна на вопрос «куда едете?» - ответила: «На слёт туристов». И почему-то ей стало так приятно, что не кто-то другой, а именно она едет на первый слёт, именно она.
     Приехали в Черкассы утром. Бородатый сказал: «Сейчас все едем проходить мандатную комиссию». У Марии Фёдоровны внутри всё опустилось. «Опять раздеваться, - подумала она, - хотя бы предупредили».
     На удивление на мандатной комиссии раздеваться не пришлось. Марию Фёдоровну долго сличали с фотографией в паспорте. Недоверчиво смотрели то на неё, то на фотографию. Потом сказали: «Ну ладно». На этом комиссия закончилась.
     «Это, наверное, уже слёт», - подумала Мария Фёдоровна, садясь в автобус. Возили по городу, показывали Черкассы. Мария Фёдоровна поняла, что Черкассы самый древний и самый прекрасный город. «Посмотрите налево, посмотрите направо …» А так кушать хочется, Мария Фёдоровна потуже завязала поясок. Вспомнился почему-то дом, семья.
     «А сейчас выйдем из автобуса», - пригласила гид.
     Все туристы поплелись за ней. Прошли мимо Їдальні и кафе и вышли к старинному зданию, построенному в каком-то веке в стиле украинского барокко…
     К месту слёта приехали часа через два. Встретила миловидная судья, улыбнулась и сказала: «Вас уже ждут, будут судить быт. Переодевайтесь и строем идите, вам поставят баллы». Переоделись, надели панамы, пристегнули эмблемы. Бородатый впереди, все за ним строем пошли. Как и обещали, поставили баллы.
     Засыпала Мария Фёдоровна, как настоящий турист, в палатке под туристскую песню про дальнюю дорогу, вершины, друга и ледоруб.
     А на следующий день начался настоящий туризм. Мария Фёдоровна, как молодая газель, прыгала по кочкам, как здесь их называют, а прыгала  она на самом деле по банальным покрышкам, прыгала она по покрышкам и думала, что завуч Элеонора Ивановна опять её обманула.
     «Туризм – это не отдых», - думала Мария Фёдоровна, идя шатаясь по бревну с самонаведением. А если и отдых, то активный. Очень активный, - стучало в голове, когда по верёвке переползала через овраг, пристегнувшись карабином куда надо. Весь мир был у Марии Фёдоровны в перевёрнутом виде, так как лезла, забросивши ноги за верёвку, головой вниз. Лезла, изо всех сил перебирая руками, отличник народного образования, учитель-методист Мария Фёдоровна.
     А бородатый в это время кричал: «Машка, давай! Машка, давай!» И Машка давала: перебирала руками, отталкивалась ногами, по миллиметру продвигаясь вперёд.
     А вечером конкурсы, конкурсы. На викторину собрали под парашютом. Вышел судья по конкурсам. «Где-то я его уже видела», - подумала Мария Фёдоровна. Долго вспоминала, мучилась. Перебирала всех знакомых и знакомых знакомых. И, наконец-то, вспомнила: «Это же Карл Маркс, точно – это Карл Маркс».
     Ну очень похож. «Карл Маркс» задал такие вопросы, что Мария Фёдоровна в свои 43 года покраснела и всю ночь ворочалась в спальном мешке. Этой туристской ночью ей снилась Элеонора Ивановна с Петром Максимовичем. Они ехали на одном велосипеде, завуч и директор, это было так удивительно. Элеонора сидела на раме и в руках держала планшет. Они делали топосъемку. «На велосипеде ведь быстрее», - кричал директор и показывал на остальных, которые не понимали преимуществ, делали топосъёмку пешком, путались под ногами, мешая как следует разогнаться.
     Из кустов неожиданно появился человек с красной повязкой на руке. «Остановитесь, - сказал властно он. – Я Бирюков».
     «Бирюков, Бирюков, Бирюков, - стал в памяти перебирать Пётр Максимович, Чернышевского помню, Базарова помню, а кто такой…»
     Помог сам Бирюков: «Я судья по топосъёмке, ответьте на мой вопрос: Как в топознаках обозначается, - Бирюков подумал, видно в уме перебирал вопросы позаковыристее, - как обозначается в топографии мочажник?»
     51 год прожил на белом свете директор Сумской средней школы № 8 Пётр Максимович. Неоднократно был награждён грамотами облоно, многое на своём веку повидал, хлебнул и сладкого и горького, но что такое мочажник, Пётр Максимович не знал. А как ещё это, неизвестно что, в топографии обозначается – и подавно.
     «Не знаете! Не знаете!» - радостно кричал начальник топосъёмки, хлопая в ладоши. Но и на этом он не остановился. Обращаясь к Элеоноре, в общем-то по натуре человек добрый, начальник топосъёмки раздражённо крикнул: «А вы, дамочка, слезьте с велосипеда! Или вы думаете, что я не вижу, что у вас спидометр на колесе?» И продолжал: «Вы видите во-о-о-н то дерево? Его рисуете под оценочной точкой № 272 как опорный столб и даёте характеристику. А видите во-о-о-о-н тот сарай? Его рисуете под оценочной точкой № 1028 как несгораемый дом с заводской трубой, колодцем, мостиком, канавой и собакой во дворе. Собака бегает по проводу толщиной столько-то сантиметров (даёте характеристику), вдоль шоссе (даёте характеристику) и даёте последнюю характеристику: какой лес (толщина, длина, порода) видит собака, бегая от во-о-о-о-н той точки № 19 до во-о-о-н той точки № 1».
     Мария Фёдоровна проснулась почти без сознания. Сознание еле-еле теплилось в её окрепшем уже туристском теле. Кошмарный сон, сделал своё чёрное дело. Тяжёлое дыхание, жар, хрипы, сердце выпрыгивает из груди… вот-вот выпрыгнет…
     Но не выпрыгнуло, так как с завтра на послезавтра Мария Фёдоровна должна принять старт в ночных соревнованиях по ориентированию с компасом, картой и фонариком.
     Старт был ночью. Женщины – учителя – туристы, а в данном случае ночные ориентировщики, выстроились в одну шеренгу. Все волновались. Многие ногой выбили в земле углубление, а старта всё не давали. И вот дали.
     Что тут началось? Женщины одновременно смотрели на карту, на компас, на соперниц, светили на всё это фонариком и бежали в сторону страшного тёмного леса.
     Мария Фёдоровна не стала ждать своего мужчину-ориентировщика за сараем, как сделали некоторые, а решила сама найти все контрольные пункты. В ночных соревнованиях по ориентированию она участвовала впервые. В дневных вообще не участвовала. Поэтому ей было проще, чем остальным. Двухчасовый инструктаж, проведенный бородатым, был тщательно законспектирован и привязан к левой ноге на самый крайний случай.
     Путь выбран. По просеке Мария Фёдоровна, громко считая пары шагов, 42, 43, 44, 45, бежала к заветному пункту 201, 202, 203, 705, 706, 707, 708. Бежалось легко. Вспомнила советы бородатого: «Бежать не быстрее, чем думает голова». 1028, 1029… уже должен быть КП, а его нет. 1053, 1054 и вот впереди заветная цель: сквозь темень слабо пробивался как светлячок свет контрольного пункта. Мария Фёдоровна ускорилась…
     У Марии Фёдоровны в жизни были разочарования. Но такого разочарования её мягкое женское сердце перенести не смогло.
     Мария Фёдоровна стояла по колено в воде. Её глаза, наполненные слезами, смотрели не на контрольный пункт, как того так хотелось, а на маленький пароходик, который светился разноцветными огнями и медленно проплывал мимо. Слёзы капали в днепровскую воду. С пароходика слышались оживлённые голоса, смех.
     Мария Фёдоровна громко плакала. Она понимала, что женщине главное выплакаться…
     Обратный путь показался короче. Наверное, потому, что путь знакомый. Но КП почему-то никак не находится. Бегала уже по тропинкам, продиралась сквозь заросли, а КП нет. А в голове, как заноза, голос бородатого: «Бери азимут, бери азимут». В исступлении на весь лес, так, что эхо понесло по всей округе, крикнула: «Где-е взять-зять азимут-мут?» Эхо укатилось, громыхая где-то вдали, всё тише и тише. Сдаваться нельзя. Нужно бежать, бежать. Темп увеличила. Дорога должна вывести в район пункта. Темп взвинтила. Вот уже околопредельная скорость. И как было больно и обидно, когда видела мерцание КП справа от дороги, но самое ужасное, что Мария Фёдоровна не смогла повернуть, слишком высока была скорость. Боковым зрением видела огонёк КП. Но ничего с собой поделать не смогла. По инерции пробегала мимо.
     Скоро лес кончился, рассвело, бежала по грунтовой дороге, потом по улучшенной грунтовой, потом по шоссе. Бежала вперёд, бежала к детям, которых почти уже забыла, бежала в свой педколлектив, такой почему-то родной, бежала в самый древний и самый прекрасный город Сумы, где тоже есть старинное здание, построенное в каком-то веке в стиле украинского барокко.






Словацкие байки.


   Байка І: Граница.

     Пересечение границы – мероприятие очень волнительное, особенно, если ты не часто её пересекаешь.
     Ужгород. На новеньком Икарусе Иршавской станции туристов мы с Кандыбеем едем к Украино-Словацкой границе. Оказывается она (граница) прямо на окраине Ужгорода. Подъезжаем. Впереди автобус, много легковых машин. Кандыбей как бы невзначай говорит: «Мы как-то стояли на границе 5 суток». Эта информация меня не сильно обрадовала, тем более от сильного волнения сильно хотелось в туалет, а я не знал: предусмотрено ли это при пересечении границы.
     Около часа мы слонялись вокруг автобуса. Потом заняли свои места. Кандыбей как бы невзначай говорит: «Сейчас все возьмём свои вещи и пойдём на досмотр, - немного подумал и добавил, - обычно так это делается». Спрашиваю: «И что, могут раздеть». Кандыбей говорит: «Если личность подозрительная, - посмотрел на меня, - тебя, скорее всего разденут».
     Тишина в автобусе. Кто и разговаривает, то почему-то шепотом, как вроде мы сидим под кабинетом зубного врача.
     Заходит пограничник. Пристально начал всех осматривать. Всех как-то осмотрел быстро, а на меня прямо уставился, вроде я резидент или торговец наркотиками, которого они никак не могли поймать, а тут вот такое счастье. Мне уже совсем нехорошо, думаю: «Смотрит на меня или мне только кажется».
     Ничего не говоря, пограничник медленно пошёл по салону, осматривая наш новенький Икарус.
     Сделал два шага и как стукнет кулаком по стенке автобуса и прислушивается. Прошёл ещё пару шагов и опять, как стукнет. Думаю, что это он по автобусу бьёт. А спросить у Кандыбея боюсь, потому что уже ко мне подходит. И вот стоит пограничник прямо возле моего кресла. Я уже в полуобморочном состоянии. А он опять как стукнет по салону прямо над моей головой.
     И как я не выдержал, простить себе не могу, как вроде меня кто-то подталкивал. Поднимаю голову, очень смело, независимо смотрю на пограничника и говорю: «Головой».
     Ну в общем из всего автобуса только меня пригласили на личный досмотр. Стою я весь раздетый в кабине, смотрю как мои вещи шерстят и думаю : «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь».

   Байка ІІ. За кружечкой пива.

     Сижу я на лавочке, пью словацкое пиво, очень кстати вкусное.
     Подсаживается ко мне мужчина, тоже пьёт пиво. Я по натуре человек молчаливый: молча пью пиво. А он начинает со мной разговаривать. Что-то мне рассказывает на своём словацко-венгеро-чешско-украинском языке. Я вроде бы и понимаю, но если учесть, что он картавит, немного заикается, запивает всё это пивом и сильно жестикулирует руками, то я ничего не понимаю. Пью пиво и понимающе смотрю на собеседника. А он что-то говорит, говорит. Потом он резко прекратил говорить и уставился на меня. Я понял, что он мне какой-то вопрос задал. Киваю головой и говорю: «Да, yes, да, yes». Он заулыбался и опять давай что-то рассказывать. Потом опять на меня уставился. И я опять не растерялся, говорю: «Да, yes, да, yes». И улыбаюсь, а чего? – пиво вкусное. Смотрю у него от удивления глаза выпучились. Я спохватился, говорю, «ой, нет, ноу, нет, ноу». Он заулыбался и опять что-то начал рассказывать.
     Погода хорошая. Бабье лето. Солнышко светит. Сижу я на лавочке и думаю: «Как приятно с иностранцем за кружечкой пива поболтать».


   Байка ІІІ. Чёрная сумочка.

     Обратную границу пересекли быстро, за пол часа. Мы уже опытные. Десять часов вечера. Ужгород. Подъезжаем к гостинице. У всех куча вещей: сумки, рюкзаки, сумочки, пакетики, свёрточки. Постепенно всё это выносится из автобуса. Мы с Кандыбеем ещё в автобусе. Часть вещей уже вынесли. И тут: помните, когда Штирлиц уже открывает дверь кабинета, а Мюллер ему в спину: «А вы, Штирлиц, останьтесь».
     Так и у нас: «А вы, сумчане, поедете в другую гостиницу». Приказ есть приказ. Вещи занесли обратно. С нами ещё поехали москвичи и человек пять с Украины.
     Подъезжаем к другой гостинице. Выносим вещи. Нам помогает Попов из Шостки. И вот уже с ключом от номера поднимаемся в лифте, полностью забитым нашими оклунками.
     В номере валимся на кровати. «Фух». Всё уже позади. Устали. Перенервничали. Ещё три часа назад мы бегали по магазину как угорелые, чтобы растратить оставшиеся кроны. А так как до этого покупок мы сделали совсем немного, то наша задача усложнялась: за два часа до отправления автобуса купить подарки, вложить деньги в товар. Выглядело это так: подбегаем к прилавку. «Пани!» – и пальцем показываем на что-то.
     Она подаёт. «Ну что, вещь хорошая». Кандыбей, переведи кроны в доллары, а доллары в купоны. Кандыбей быстро клацает по кнопкам и выдает информацию. «А сколько оно стоит у нас?» «А чёрт его знает». «Ну что берём?». Смотрит на часы. «Берём».
     Всё это позади. Развалившись на кроватях, отдыхаем. В продуктовой сумочке у нас всё было. Сейчас примем душ и будем готовить прощальный ужин, ведь завтра поездом уже уезжаем домой.
     Я пошёл в ванну. Подождал пока стечёт холодная вода. Пошла тёплая вода. Полный комфорт. И только я намылил себе голову, открывается дверь и влетает Кандыбей.
     Я понимаю, что мы с ним однополые, но, согласитесь, всё равно как-то неприятно. Стоишь голый с намыленной головой и тут кто-то врывается. «А где наша чёрная сумка?». «Какая сумка?». «Ну чёрная, с сапогами и  ботинками». «Не знаю».
     Дверь захлопнулась, Кандыбей выбежал и я услышал, как он сбегает вниз по лестнице.
     Домылся с обвально плохим настроением. «Что делать?». У меня практически в этой сумке всё самое дорогое, практически все доллары в этой сумке. Представляю, как я являюсь к жене и скажу: «Валя, вот я привёз из Словакии нож, приёмник, рапидографы и тушь, а всё остальное украли».
     Приходит Кандыбей. Автобус уехал в Иршаву, сумки нигде нет. Говорю Кандыбею: «Мужик, хорошо, хоть ты не истеричный». Он вяло улыбнулся, у него в той сумке были ботиночки.
     Накрыли на стол: хлеб, сало, консервы. Допили водку. С горя взяли бутылку вина и конфеты, которые везли домой, пошли в номер к москвичам. Поделились своим горем. Понимающие взгляды москвичей. Выпили их ликёр. В три часа ночи поплелись к себе.
     Утром проснулись с тяжёлой головой. Кандыбей не побежал на зарядку, я не успел сварить кофе. В 8.00 утра мы стоим возле гостиницы. За нами должны подъехать и отвезти на завтрак. Друг на друга пытаемся не смотреть. У меня всё время в голове крутится одно и тоже: «Валя, вот я привёз из Словакии нож, приёмник, рапидографы и тушь, а всё остальное украли». Неправдоподобно как-то. Поверит ли?
     На иномарке подъезжает Чепа В.И., директор Ужгородской станции туристов. Поздоровались. Стоим мы и москвичи. Москвичи уезжают утренним поездом. Чепа подходит к своей иномарке и из багажника достаёт сумку: «Кто в автобусе забыл сумку?». Это наша с Кандыбеем сумка, сумочка наша-то, чёрненькая сумочка, красивенькая. А Чепа Владимир Иванович – просто чародей. Взял из багажника и вытащил нашу сумочку, тем самым разрушенную нашу с Кандыбеем судьбу склеил: дворец рухнул, а Чепа его восстановил. Мы с Кандыбеем взяли у Чепы сумку и потеряли сознание.



Случай на таможне

        
     «Как это так может получиться, - спрашиваю у отца, - я русский, а мой родной брат украинский?». Удивительно. Родители одни и те же. Отец мне объясняет, что мол, мама у нас хохлушка, а он русский, вот когда национальность вписывали, одного записали по отцу, а второго по матери. Вот откуда наши национальные корни.
     Брат мой, который украинский, живёт в России, тут недалеко, за Суджей. А я, русский, живу на Украине. Брат живёт зажиточно. Хозяйство у него, конь, корова, три свиньи, не говоря уже о гусях и утках. Кулак да и всё тут.
     Ездить к нему в гости мне нравится. Как дома холодильник открываю, так сразу брата и вспоминаю. Эти гуси с утками, а если подскочишь к нему на праздник, дар речи пропадает, потому что ешь холодец с хреном, а закусываешь домашней колбасой с горчицей.
     И вот как-то в очередной к нему приезд сидим под вишней и мирно гутарим о житье-бытье. Всё сравниваем рубль с гривней, да просчитываем, если их перевести в доллары, то где народу жить легче. Потом про политику. Я брата спрашиваю: «Вот смотри, ты – крестьянин. Я рабочий. Если мы всё понимаем, почему же они не понимают?».
     Про политику можно говорить всю ночь, до хрипоты, особенно, если под это дело. Вот про рыбалку лучше. Какая наживка, как снасть готовить, как подсекать. И тут, чёрт меня дёрнул, сколько я потом горя натерпелся, возьми у брата и спроси: «Дай пару мешков навоза, я на своей даче в ящик засыплю и свои черви навозные будут». Брат мне отвечает: «Бери сколько увезёшь». Я и взял, упаковал теперь уже мой навоз в полиэтиленовые мешки, крепко позавязывал и спокойно поехал. Сколько тут ехать, часа два, и я дома.
     Всегда так бывает, думаешь одно, а получается другое. И я ещё заметил одну заковырку: получается всегда хуже, чем думаешь.
     Началось всё на таможне. Никак я к ней не привыкну. Показал паспорт. Таможенник давай меня сличать с фотографией. Сличал, сличал, потом говорит: «Откройте багажник». Я спокойно открываю, ничего не подозревая. Он опять: «Что у вас в мешках». Я тоже ему спокойно отвечаю: «Навоз». «Как навоз», - удивляется таможенник. «Самый обычный, - говорю ему, - вы что навоза не видели?». Тут подходит другой, а этот ему рапортует: «Беспрецедентный случай, из нашей страны навоз вывозят, а он нонче дорогой». Начальник ко мне: «Чей навоз?». Я ему отвечаю: «Понятное дело чей, кобылий да коровий».
     - А где документы, где таможенная декларация, где, наконец-то, акцизный сбор, может вы его украли?
     Я просто опешил. Это ж, думаю, только российская таможня, а впереди ещё украинская. «Мужики, сжальтесь, навоз брата моего, - уже чуть не плачу я, - червей разводить буду».
     А этот уже по сотовому телефону с кем-то говорит: «Товарищ полковник, за мою службу я с таким не сталкивался, в багажнике «Москвича» провозят навоз». Внутри у меня всё похолодело, когда услышал ответ полковника: «Груз задержать до особых распоряжений». И меня задержали. Через час, думаю: «Что ж я сижу». Подхожу к начальнику и говорю: «Товарищ начальник, можно я вам груз в виде навоза оставлю, а сам поеду». Мне культурно ответили «нет». А минут через двадцать приехал полковник и возле моей машины собрался целый консилиум. Полковник подозрительно на меня посмотрел и спрашивает: «А не наркотики ли вы случайно в своём навозе провозите? Счас мы проверим». И точно, из его машины выходит сержант с собакой и собака-то невзрачненькая, но видно хорошая наркоманка. Нюхала она нюхала, так ничего и не сказала. Полковник за свой телефон: «Товарищ генерал, мы задержали гражданина Украины, который провозит два мешка навоза. Есть подозрение на провоз наркотиков, но собака не учуяла». Из трубки телефона слышу разгневанный голос генерала: «Дубина, как же собака может наркотики в дерьме унюхать? Ручками, ручками прощупать весь груз».
     Вижу полковник уже и сам не рад. а то был прямо герой. Вопрос встал ребром, кто будет щупать.
     Я наотрез отказался. Полковник, молодец, сориентировался. Спрашивает: «Кто первый его задержал, тот пусть и обыскивает груз, только досконально, дело уже до генерала дошло».
     Естественно ничего там не нашли. Долго извинялись, полковник на всех наорал, обозвал придурками и уехал. Я устал как собака, голова раскалывается. Подхожу к своему таможеннику и говорю: «Слушай, браток, я понимаю, что на таможне надо давать. А ты ещё как вроде пострадавший получился. Вон как от тебя прёт. Дать я тебе ничего не могу, потому что у меня ничего нет, бедный я. Но, предвидя впереди украинскую таможню, один мешок я оставлю вам, а один отдам им. Кушать всем хочется».


Счастливец

  
     Когда я был маленьким, думал, что кошка и собака – это муж и жена. Когда учился в школе, гордился тем, что родился именно в этой стране. Особенно мне нравилось, что я не негр. После института жизнь побежала быстрей: женитьба, перестройка, ГКЧП, референдум – я уже живу в другой стране с другой столицей. Потом я узнаю, что живу не на своей исторической родине и разговариваю не на своём языке. Потом, когда дети подросли, я не то что понял, я ощутил весь мой моральный груз за их будущую судьбу. Потом, насмотревшись на женщин, как они ещё в той стране ходили по городу с сапачками, чтобы ехать на буряки, а теперь тащат на рынок баулы, я подумал: как хорошо, что я не женщина.
     Потом, когда же появился на свет внук, меня просто осенило: и за внуков я ответственен. Потом, когда ушёл на пенсию и её не принесли, у меня произошёл резкий скачок в понимании.
     Сидя на пенсии, я долго не мог разобраться, почему все очень разные партии перед выборами обещают одно и то же… А потом понял.
     И вот сижу на кухне, жую тёртый буряк и думаю: «Вот теперь когда всё это пережил и осознал, я стал по-настоящему мудрым. Я – мудрец. Чем дольше мне не приносили пенсию, тем сильнее развивался склероз. Сначала я забыл, что муж и жена – это не кошка и собака. Потом из памяти начали улетучиваться имена правителей. Долго не мог вспомнить, кто такая Изаура. Так и не вспомнил. Когда же склероз одолел меня полностью, произошло озарение: в памяти воскресилось, что я когда-то был мудрым. Да, я был мудрым, но счастливым стал только сейчас, когда всё забыл».


Деды, история и современность


     На кухне у деда Ивана сидели его друзья – дед Григорий и дед Николай. Разговор у них протекал медленно, как течёт большая река по равнине.
     - А помните наш первый кооператив?
     - Да, помним.
     - А как его перерегистрировали в малое предприятие, помните?
     - Помним, а толку что?
     - А кредиты помните?
     - Кредиты помним, - сказал дед Григорий, - но кушать хочется сейчас и завтра будет хотеться, это я знаю точно.
     Все замолчали. Каждый думал о своём или просто сидел молча, уставившись в одну точку.
     Тишину прервал дед Иван: «Мужики, траншею мы уже не пророем и вагон не разгрузим, по-моему я что-то придумал. Пока говорить не буду, чтоб не сглазить. Завтра поприличней оденьтесь, встречаемся у меня. Будем действовать».
     Назавтра уже в девять утра все были в сборе. Деда Ивана засыпали вопросами. Он только усмехался в усы: «Мужики, у вас никогда не было фантазии, потому вы и бедные».
     - А ты, - спросил обиженный дед Николай, - сильно разбогател?
     - Я, другое дело, - парировал дед Иван, - ладно пошли, по дороге всё расскажу. Идти нам далеко, на проезд всё равно денег нет и льгот у нас нет, не заслужили.
     - И так, мужики, - уже на улице продолжал дед Иван, - мы, как ветераны, приглашены в школу. Будем вспоминать свою жизнь, детям это полезно. Только не молчать, а вспоминать.
     В школе их уже ждали. Актовый зал гудел. Учителя отрешённо проверяли тетради. Дети галдели.
     Директриса представила ветеранов и села поодаль на стул, забросив ногу за ногу. Дед Григорий не мог оторвать от неё свой взгляд и только толчок деда Николая в бок вернул его взгляд в актовый зал на детей и проверяющих тетради учителей. Среди учителей дед Григорий сразу выделил самую симпатичную: «Наверное, англичанка, они всегда отличались модной одеждой и своей вредностью». Дед Григорий уставился на англичанку.
     Зал затих и дед Иван, как инициатор этого дела, начал: «Дорогие дети, мы прожили долгую жизнь и пришли к вам, чтобы об исторических событиях вы прочитали не в учебниках, а услышали из первых, если можно так сказать, уст. Мы очевидцы исторических событий и судеб сейчас с вами вместе проведём этот большой общешкольный классный час. Я предоставляю слово ветерану малого бизнеса Григорию Ивановичу». Дети захлопали, учителя подняли свои головы, только дед Григорий ничего этого не слышал и не видел, он смотрел на англичанку.
     Дед Иван больно его ущипнул и на ухо прошипел: «Вспоминай, гад, ты сорвёшь мероприятие!».
     Дед Григорий откашлялся, отвёл взгляд от англичанки и начал: «Дорогие дети, я видел Ленина…».
     - Ты совсем поехал, - тихо, но твёрдо сказал ему дед Николай.
     - Дорогие дети, - продолжал дед Григорий и мельком посмотрел на англичанку, - я видел Ленина только на картинке, а вот Брежнева…
     - Дубина, Брежнев – это Москва, вспоминай про своих, - одними губами гневно сказал дед Иван.
     - А вот Брежнева мне увидеть не удалось, - у деда Григория аж слеза навернулась, - зато я видел первого президента Украины Кравчука. А было это так. Поехал я к тётке в Киев. Вернее она под Киевом жила, в Калуге, и у меня в Киеве было свободное время. Дай, думаю, схожу к памятнику Шевченко. Вот там я и встретил первого президента. Мне его потом жаль стало. Он обещал на Украине два государственных языка, но своего обещания не выполнил и его не избрали на второй срок.
     Дед Николай больно наступил на ногу деду Григорию, сквозь зубы процедил: «Гриша, что ты городишь? Два языка обещал не Кравчук, а Кучма и что ты про второй срок мелешь, какой срок, что там тюрьма?»
     Дед Григорий уже не знал что рассказывать, ему хотелось просто стоять и смотреть на англичанку, но после очередного толчка в бок продолжил: «Дети, вот правильно мне подсказывает Николай Федорович, все наши правители к своему олимпу шли через ссылки и тюрьмы, через ссылки и тюрьмы. Дети, среди вас есть трудновоспитуемые? Я уверен есть. Так вот вы, трудновоспитуемые, потенциальные наши правители». Зал пришёл в восторг. Все дети хлопали. Они все были трудновоспитуемые и все были потенциальные.
     Дед Иван начал спасать положение и предоставил слово ветерану труда Николаю Федоровичу. Дед Николай только что ругал про себя всякими нехорошими словами деда Григория, а тут сам растерялся. Но надо было что-то говорить. Все смотрели на ветерана. «Дети, - начал он, - мы жили в трудное время, время перемен и изменения сознания людей. Что мне особенно запомнилось? Вот когда я учился в школе, как вы сейчас, на переменке мы бегали в гастроном и покупали стакан томатного сока и пирожок. Так вот, как сейчас помню, сок стоил десять копеек, а пирожок четыре». Зал загудел. Ободрённый дед Николай продолжал: «Пачка мороженого стоила: фруктовое – шесть копеек, сливочное – тринадцать, а пломбир – девятнадцать копеек. Когда же я подрос, очень хорошо помню, что бутылка сухого вина стоила девяносто восемь копеек, а водка – три шестьдесят две». Учитель физики аж подскочил. «Но не это главное…», - дед Николай зашёл в тупик. Он не знал, в чём заключается главное.
     Выручил дед Иван: «Дети, главное, что вы молоды и у вас всё впереди. Учитесь, читайте книги, впитывайте в себя знания, это поможет вам, не нарушая закон, уходить от налогов».
     Зал встал. Учитель физики рассыпал свои тетрадки, так его поразили факты из истории нашей страны. Маленькие детки вручили ветеранам цветы и пригласили в столовую. Сама директриса подошла к их столику: «Спасибо вам за интересные воспоминания. Вы извините, при детях я не могу это делать открыто, положение обязывает», - и она из-под кофточки достала бутылку самогона и, как бы извиняясь, сказала: «Школа у нас бедная, вот из дома принесла, вы уж не обессудьте».
     Из школы деды еле вышли. Наелись как пауки.
     Дед Григорий, обращаясь к деду Ивану, ласково сказал:
     - А всё-таки ты, Ваня, умница. Такое придумать.
     - А ты, Гришаня, дурак.
     На что дед Григорий ни капельки не обиделся, он уже вспоминал англичанку.
     - А куда мы идём? – спросил дед Николай. На что дед Иван помолчав, ответил: «Если вы и завтра кушать хотите, то идём ко мне, будем писать конспект наших воспоминаний. Историю переписывать будем, в очередной раз».





Дорогой друг, подруга! (нужное подчеркнуть)


     Нас объединяет «Реал».
     «Реал» – это не только испанский футбольный клуб. «Реал» – это реальность. Это жизнь, которую мы строим. Дай Бог, чтобы туда.
     И вот у нас общая радость. Наш член коллектива товарищ Валя, уважаемая женщина, почти мать-героиня, получила четырех комнатную квартиру. В ней (не в Вале) ещё нет воды, газа и электричества, но есть большая грудь распирающая радость. Так пусть же это чувство заполнит Ваши реальные груди, «реаловцы». Порадуемся чужой радости как своей. Улыбнёмся друг другу и поцелуемся. И у нас всё получится. И у нас всё получится. И у нас всё получится.
     В эту пятницу каждый друг, подруга (нужное подчеркнуть) обязан, должен, хотелось бы, мы рады будем видеть (нужное подчеркнуть) по адресу: г. Сумы, ул. Черепина, 80б, кв. 68 в 18.00.
     Так как этот праздник распирает нашу «реаловскую» грудь, просьба передать во все телеграфные агентства и туда, куда Вы считаете нужным, что, скорее всего, домой Вы придете в субботу утром в нетрезвом состоянии.
     С собой можно захватить по одному другу (пол любой).
     Купальники, режущие и колющие предметы не брать.
     ВО ДВОРЕ ЗЛАЯ СОБАКА, НО НЕ В НАШЕМ.
    
     Представитель свободного профсоюза
     свободный А. Колтаков



Слон Тишка


     Жил на белом свете белый слон Тишка. Работал в цирке. А где ещё слону работать? Был он добрым и мечтательным. Вот и этой ночью Тишка не на шутку размечтался, начал вспоминать прошедший день.
     Самое радостное – это репетиция. А всё остальное время стой себе да стой. Днём ещё можно радио послушать, а ночью – тоска.
     «С этим развалом экономики, - думал Тишка, - и питание ухудшилось по всем параметрам: и по разнообразию, и по массе, и по калорийности. Воруют. И почему я не где-то в Америке или в Австралии, а именно здесь? Так всю жизнь в этой клетке и простоишь. А мне бы побегать».
     С такими вот невесёлыми мыслями, не зная куда себя деть, Тишка хоботом сдвинул с бочки крышку и попробовал содержимое. Ему понравилось. Такое сладенькое. «Ровно неделю назад, - вспомнил наш белый слон, - два рабочих хлопотали возле этой бочки. Один говорил: «Ох, и бражка будет». А второй ему отвечал: «Через недельку созреет».
     Проснулся слон в нетрезвом состоянии, это он сразу понял. Об этом состоянии постоянно рассказывали друг другу два рабочих. Начал Тишка вспоминать. Хоботом в бочку, а там пусто. «Ну, я дал, - подумал слон, всё выдул».
     А жизнь идёт своим чередом. Это только слону плохо, а все остальные готовятся к представлению. Вот и Тишке выходить на сцену, а у него ноги подкашиваются. Кое-как выперся. Стоит, а мысли так в голове и пролетают: «Дурак, больше пить не буду. И главное, пожаловаться некому. Разговаривать я ж не умею».
     Дрессировщица уже орёт: «Слон Тишка, поклонись зрителям». А слон только головой в разные стороны размахивает так, что уши хлопают.
     Дрессировщица опять за своё: «Слон Тишка, поклонись зрителям».
     Никак он не может поклониться. Не может и всё тут. И он наклонился к дрессировщице и ей на ухо, но так, что слышал весь зал сказал: «Как мне хреново, Зина».


Рыбаки

    
     Рыбак рыбака видит издалека. А почему же их не видеть. Идёт мужик с удочками, значит рыбак. А зимой они ходят с ящиками и в тулупах. Дырку во льду пробуравит, рядом на ящик сядет. Благодать. И сидит.
     Хорошо: ни тебе мусор выносить, ни тебе ковры выбивать. Погода хорошая, морозец. А когда рыбак начинает замерзать, он из ящика достаёт бутылочку. И сидит дальше. Рыба не ловится, так она никогда не ловится. Её же мало, а рыбаков много. Один парнишка как-то на вопрос: «Есть ли в ставу рыба?» - ответил: «Рыба есть, дяденьки, две маленьких и одна большая». Вот и сидит рыбак на ящике.
     Летом, конечно, лучше. Тепло, можно с палаткой, вечером костёр.
     Рыбалка, вообще-то, дело тонкое. Вот как-то летом выехали с ночёвкой. Ставок большой. Платный. Но мы решили так: «Лучше заплатим, зато гарантировано будем с рыбой». Не получилось. Поставили палатки, решили пообедать и за удочки. Сели прямо на травке. Настроение прекрасное. Так вот, моя кума умудрилась за 15 минут сказать 5 тостов. Утром, когда мужик пришёл брать плату, он увидел всех спящих и не развязанные удочки. Так он с нас денег и не взял. Хоть на этом сэкономили.
     Многое надо знать рыбаку. Вот, например, кто ловит рыбу спиннингом, даже и не подозревает, что не нужно так быстро крутить катушку, потому что рыба не успевает за вашей блесной. Рыба раз не успела, два не успела догнать блесну, а потом ей надоедает. А вы думаете, что не ловится.
     Бывает на рыбалках и курьёзы. Один мужик зимой поймал такую рыбу, что она в лунку не пролазит. Кричит на весь став. Счастье-то какое. Все рыбаки сбежались. Мужик пытается её вытащить. Голова не пролазит. Он в воде её перевернул, показался хвост. Мужик за хвост рыбину держит и кричит: «Лунку расширяйте».
     А рыба скользкая. Из рук выскальзывает. Мужик зубами за хвост ухватился, только что-то мычит и глаза выпячивает. А другой лунку разбивает, чтобы рыба прошла, весь уже мокрый, волосы всклокоченные, шапка в сторону откатилась. Лунка увеличивается. Вот-вот можно рыбу вытащить. У мужика скулы аж синие от напряжения. Все уже кричат: «Тащи». Он начинает тащить. Вот показалась часть рыбы, а рыба большая. Вот уже половину рыбы вытащил. И тут: «бабах». Рыба плюхнулась в воду, мужик на коленях стоит возле лунки, и зубами хвост держит. Перекусил значит. Слёзы прямо в лунку капают. Ох тогда мужик и набрался. Если вы где-то встретите рыбака с ящиком и в сильно нетрезвом состоянии, знайте, что он хвост рыбе перекусил и она от него ушла.
     Пусть ледок покрепчает и я возьму ящик и пойду на водоём. Пробуравлю дырку, сяду рядом на ящик и подумаю, нет, не буду думать, ни о чём не буду думать, чтобы своими мыслями не испортить эту идиллию.
    
Александру Петровичу 40 лет!

      
     Дорогие дамы, господа, друзья, товарищи!
     40 лет назад в с. Яблонево Полтавской губернии проездом родился маленький мальчик Саша. В селе он долго не задержался и судьба его бросала и в Оренбург, и в Свердловск, и в Черкассы. Крупные города, но он всегда с щемящей тоской вспоминал Яблонево, потому что именно там была привита любовь к простому крестьянскому труду. По сей день он с удовольствием вскапывает огород и садит картошку.
     Саша рос: из маленького мальчика постепенно превратился в мужа. Но он об этом ещё не догадывался, но что-то его уже тревожило. Немного позже он понял, что в этой жизни его тянет к газу и он поступил в Уральский политехнический институт, что в Свердловске на факультет теплоэнергетики и благополучно его заканчивает. Годы шли и как-то в автобусе ему сказали: «Мужчина, выходите». Саша был ошарашен – первый раз в жизни его назвали мужчиной. Он вышел из автобуса и в 1983 году встретил Свету и женился на ней. В этом же году у Саши родился сын. Чтобы не путаться, сына он назвал тоже Сашей. А через три года родилась Аня. Аню назвать Сашей Саша уже не решился. Так Саша стал Александром Петровичем.
     И вот Александру Петровичу Зеленскому исполнилось 40 лет. Этой дате посвящается съёмка полнометражного телевизионного многосерийного фильма «Сорок Александров». Каждому году жизни – своя серия.
     В ролях: в роли Сидорова – снялся Иванов, в роли Краснянского сам юбиляр Зеленский, в роли Гека – Казимирчук, в роли налогового инспектора – Дюбенкова в роли Хрущева – Шелест, в роли Зальбельберга – Остапенко, в роли «Белого слона» – Артёменко, остальные снимаются в эпизодах.
     Начинает съёмку с сороковой серии. Действие происходит на Центролитовской базе близ города Сумы. Серия называется: «Чествование юбиляра». В кадре появляется Сидоров, роль которого блистательно сыграет Иванов.
     Иванов. За заслуги перед Отечеством в деле перекачивания газа, за заслуги перед ООО «Инфогаз» и в честь 40-летия награждается Зеленский Александр Петрович Почётной грамотой и Звездой Героя социалистического труда.
     Генеральный директор ООО «Инфогаз» Н.Ю. Иванов


«Белый слон»

    
     Ивану Петровичу не выплатили зарплату за один месяц. Он очень удивился. Не выплатили и в следующем месяце. Петрович забеспокоился. А потом втянулся. Привык. Правда, психика начала нарушаться. Немаловажную в этом роль сыграла и продолжала играть его дражайшая супруга, которая каждый день задавала один и тот же вопрос: «Где взять деньги?».
     Это утро не предвещало ничего необычного. Но необычное случилось. На работе Ивану Петровичу выплатили зарплату за семь месяцев. Он чуть не потерял сознание. Но не потерял, а побежал домой. Завтра у его десятилетнего сына день рождения.
     Бежал Петрович сломя голову и бормотал: «Как кстати, как кстати».
     Дома едва отдышавшись, выпалил жене: «Спроси меня?».
- Что тебя спросить?
- Ну то, что ты каждый день спрашиваешь?
- А что я каждый день спрашиваю?
     «Она даже не помнит», - подумал Петрович. «Ох эти женщины».
- Деньги я принёс – с гордостью сказал он.
     Теперь очередь жены была бледнеть и чуть не потерять сознание.
     А Петрович уже листал «Данкор», его глаза выискивали нужную рекламу.
     А вот и реклама. Теперь к телефону.
- Здравствуйте, - сказал в трубку Петрович, - это магазин «Белый слон»?
- Да, - ответил вежливый голос.
- Ваш магазин по улице Горького?
     «Я так и думал, - думал Петрович. А вот и улица Горького, вот напротив Дворца культуры, поднимаюсь по лестнице», - бормотал он. В магазине Петрович в который раз за сегодня отдышался и спросил: «А слоны у Вас есть?». Девушка мило улыбнулась. «У нас телевизоры, приёмники, фотоаппараты, а слонов у нас нет».
     - Как нет? – не поверил своим ушам Петрович, у Вас же магазин «Белый слон»?
- Да, «Белый слон».
     - Так, а где же слоны? – начал нервничать Петрович, - мне сыну подарок надо купить.
     - Нету у нас слонов, нету. – Уже не так приветливо ответила продавщица.
     - Девушка, вы не нервничайте, я вам звонил, я к вам бежал. Может вы меня не правильно поняли. Я же не идиот, понимаю, что живых слонов у вас быть не может, но хоть какой-то слонёнок должен же быть, хоть игрушечный. Если магазин «Мебель», то там же мебель продают, - выпалил Петрович, - а у вас вон канцтовары с холодильниками. И вообще, дайте жалобную книгу.
     Домой Петрович не пошёл. Решил стресс снять пивом. Пил Петрович пиво и думал: «Почему нас все обманывают?» А ответа не находил.
     Жена его встретила радостно, поцеловала и сразу набросилась: «Где ты ходил, я уже без тебя подарок Вовке купила!»
     - Какой подарок?
     - Вот смотри, видеомагнитофон. Да, ты представляешь? Такую технику побоялась покупать на базаре и побежала в «Белый слон».
     - Куда-куда? – спросил Петрович.
     - Да в «Белый слон», магазин на Горького. А там умора. Какой-то ненормальный требовал слона. Даже в книгу жалоб написал: «Или поменяйте название или завезите слонов». Ну не придурок? Так они за то, что я у них купила видеомагнитофон, мне бесплатно в придачу дали кассету «Слоны в Африке».
     Засыпая, Петрович бормотал: «Всё-таки слоны есть, а говорили нет, почему нас все обманывают?..».



«Морж»

    
     Если тебе «морж» взахлёб рассказывает, что ему зимой в проруби купаться нравится и как это положительно влияет на здоровье, как приятно обжигает тело, не верь. Может, правда, и нравится, но не когда купается, а когда вылазит. Не верь, а если сомневаешься, возьми и сам залезь в прорубь.
     Но «морж» же не дурак. Он скажет тебе, что сразу ты положительных ощущений не ощутишь и только где-то на пятидесятом влезании в прорубь поймёшь этот смысл – не трать время.
     И на счёт здоровья ерунда. Вот бомжи в прорубь не лазят, живут где придётся, едят что попало и не болеют. Ты хоть одного бомжа в больнице видел?
     А если тебе скажут, что бомжи долго не живут, то причём здесь здоровье, просто с такой жизнью как у бомжей жить долго не хочется.
     Так зачем всё-таки зимой в проруби купаться?
     Вот посмотри вокруг. Видишь Иванова с Зеленским, так они газовщики, Сухарев вон – программист, Майборода – революционер, Кандыбей – директор продвинутой фирмы «Восток», Снегирёв – фермер.
И если твоё дело не имеет чёткого определения, то самое время хотя бы один разок окунуться в прорубь, и ты будешь иметь полное право сказать: «А я морж».


Поздравительная


     Женский праздник особенный праздник. В этот день между мужчинами и женщинами какие-то особенные отношения.
     В этот день женщины обычно говорят: нас надо любить не только один день в году. И они правы. Этот день у всех проходит по-разному. Может начаться с поцелуя, подарка, вежливости. Мужчина готовит оливье: женщина наблюдает, чистит селёдку, режет картошку, она смотрит, крошит огурец. Она уже не может этого перенести, не выдерживает и своим жёниным голосом говорит: «Отойди». Можете считать, что праздник закончился.
     Мужики, продержитесь этот день до конца: Будьте ласковы, нежны, лучше лишний раз переспросите, режьте мелкими кусочками и не напивайтесь раньше времени. Помните в этот день классиков: «Не шути с женщинами, эти шутки глупы и неприличны» (К. Прутков).
     В этот день нужно быть особенно внимательным, но в меру, так как уже 9 марта вам будет трудно. Можете ей сказать: «Вот только сегодня, именно сегодня я до конца понял, что ты для меня значишь». Можете сказать, но лучше не говорить. У женщин очень развито двояко понимание. Как она захочет, так и поймёт. Это ж женщина придумала, что мужчина голова, а она шея.
     А вообще, женщины, вам повезло. Вы красивые, особенно после зимы весной, из-за вас происходили дуэли, вы можете родить ребёнка, но я вам не завидую. Не в то время вы родились или не в том месте. Но, дорогие сумчанки, духом падать не надо. Грядут выборы и если кого-то правильно выбрать, то кто-то и жить будет правильно.
     Сумчанка. Красивое слово. Даже магазин можно назвать таким именем. Но не всем так повезло. Как-то поздно вечером звонят мне по телефону. Поднимаю трубку и слышу:
- Вас беспокоят пензяки.
- Кто-кто? – спрашиваю.
- Пензяки.
- Не балуйтесь, - говорю, - и положите трубку.
Опять звонок.
- Мы из Пензы к вам в Сумы приехали.
     И я тогда подумал, что Бог с ней с Пензой, она в России. А вот как мэр города Кобеляки в День 8 Марта обращается к своим женщинам?
     Так что, с праздником, дорогие сумчанки, счастливые вы мои!
    
    
Методистка


     Мне так повезло: я работаю в центре. Раньше я работала на станции. Там было плохо. Поезда, свистки, ужасно. А в центре благодать. В центре… Само сознание, что я работаю в центре, где-то даже согревает. Мне все завидуют. Вот соседка работает на окраине. А я в центре… Повезло мне. Раньше я работала модисткой. Неблагодарная работа. А теперь я методистка в центре.
     Методистка – это звучит гордо. Соседка мне завидует, как она мне завидует, мы даже поругались. А вообще она хорошая. Ей в жизни не повезло. Она работает на окраине. А я в центре. Раньше я работала на станции. Как эти поезда меня достали. Это расписание. Я даже удивлялась, как они не сталкиваются, вовремя ушла. Если бы не моя решительность… Пошла прямо в центр. Пришла и говорю: «Методисткой можно?». А из центра мне говорят: «Можно». Так я и стала. А опыта не хватает. Что я работала модисткой, а теперь вон что. Но ничего, потихоньку.
     Звоню из центра на окраину в Ямполь. И спрашиваю: «У вас какая валюта ходит». А они мне по телефону отвечают: «Счас глянем, - и продолжают, - у нас никакая не ходит». Но я же методистка. Меня не проведёшь. Я им и говорю: «А условные единицы у вас есть?». Они говорят: «Условные есть». Тогда я им говорю: «Если у вас есть условные единицы, то примите телефонограмму». И передаю телефонограмму. «Из центра на окраину. Если вы будете собирать по три на человека, то вам не хватит. Собирать нужно по пять. Даже по пять может не хватить. И наверняка не хватит. Но, учитывая наше всеобще трудное положение, рекомендую по пять. Стихами разбавите, танцами и хватит. А если что сбегаете. Вот ещё опыт. Можно собрать по пять, но предупредить, чтобы ещё по три взяли с собой. Тогда точно хватит. Это я вам как методистка говорю. А у меня в этом опыт ого-го. Почему за меня сразу и схватились. Как я счастлива, своим женским счастьем. Вон Клинтон что прямо в Белом доме вытворяет. Я своим мужикам говорю: «Не берите пример с Клинтона, не берите. Берите с меня. Я Клинтону на шею не вешаюсь. У меня ж есть женская гордость. Ещё чего. У нас в центре один есть молчаливый. Как молча пройдёт, так у меня всё из рук валится. Но я себя сдерживаю, потому что именно я методистка и именно я работаю в центре, а не на какой-то там станции с поездами».
    
    
Молчи, сынок…

  
     Сколько раз я себе говорил: «Надо молчать. Молчи, молчи». И примеров вокруг – море. Везде: в магазине, на работе, на рынке.
     Вот в автобусе:
     - Вы мне наступили на ногу.
     - Меня толкнули.
     - Это меня не касается.
     - Это всех касается.
     И пошло-поехало. Молчать надо. Наступили на ногу… Всё… Уже наступили, убери ногу и молчи.
     Вот, помню, в школе, класс четвёртый. Урок русского языка. Спряжение глаголов. Вызывают Либуркина. Я сижу чуть живой. Помню, что у глаголов два спряжения, но какие окончания – не помню.
     Либуркин медленно-медленно встаёт. Кто знает спряжения, так не встаёт. Если учительница его посадит, я пропал. Но тут появилась надежда: Либуркину начали подсказывать. С горем пополам он выдавил эти окончания. Я облегчённо вздохнул. Класс оживился. Никто не подсказывает. Учительница  продолжает заполнять журнал. Либуркин стоит. Ждёт своей участи. И тут вдруг, ни с того, ни с сего, говорит без запинки: «А все остальные глаголы относятся к третьему спряжению».
     Дубина, Либуркин, их же всего два! Молчать надо было.
     Я уж в этом убедился. Поехал как-то в Словакию на семинар. Автобус новенький, водители так и бегают по салону: «Это не трогайте, не дёргайте, не сорите». Подъезжаем к границе. Боязно как-то. Первый раз пересекаю. Заходит пограничник, важный такой.
   - Валюту незадекларированную везёте? Оружие? Порнографию?
     Все молчат как воды в рот набрали. Он медленно идёт по салону. И вдруг как бабахнет кулаком по автобусу… и прислушивается. Дальше идёт, опять кулаком. Подходит вплотную ко мне. Я весь съёжился. А он над моей головой как стукнет… и прислушивается.
     Как оно у меня вырвалось? Смело так ему и говорю: «Головой!». Все сидят в автобусе, один я на личном досмотре, стою за ширмой в одних трусах и носках. Теперь-то я знаю, что лучше молчать.
     Сын у меня взрослый. Я ему говорю: «Сынок, лучше молчи. Помни, сынок, если ты хоть один разок кому-то скажешь: «Я тебя люблю», то потом, сынок, надо жениться. Лучше молчи.
     А если всё-таки неожиданно вырвется, и ты женишься, тогда вообще лучше молчать. Ты это поймёшь потом. Но у меня, сынок, есть к тебе просьба, если всё-таки проболтаешься и женишься, и у тебя пойдут дети, то, пожалуйста, им передай, а те, если что пусть дальше передадут, чтоб молчали».


Беседа члена Президиума Всеукраинской
федерации Фулерова Е.Е. с рядовым членом
федерации Колтаковым А.С. за чашкой чая

  
     Колтаков: Я помню, Жэка, как я стал мужчиной. Это случилось в троллейбусе. Меня спросили: «Мужчина, вы выходите?». Я тогда был ошарашен. А неделю назад на рынке поднялся еще на одну возрастную ступень, но уже отнёсся к этому спокойно, когда услышал в свой адрес: «И не ходите, дедушка, по рынку и не ищите, дешевле восьми гривен картошку вы не найдёте».
     Так что, Женя, давай сразу все расставим по местам. Я – дед, а   ты – дядя, тебя молодые спортсмены так и называют: дядя Женя.
     Фулеров: Да-а… Дедушка, дедулька, дед, дед-дармоед. Давай-ка, чайку заварим для беседы. Кстати, знаешь, откуда произошло слово «беседа»? Это лавка с сиденьем снаружи, т. е. «без седа». А теперь  вот – разговор.
     Колтаков: Лавка давкой, но требую к себе уважения. Может, ты не помнишь, а я помню. Первенство области в Свессе. Я уже был студентом, разминаюсь и слышу, кто-то говорит: «Фулеров приехал выполнять І разряд». Бегу в лес, там из-за кустов опять: «Фулеров приехал выполнять І разряд». Мне захотелось увидеть этого Фулерова. И я тебя увидел. Тебя, члена президиума, но маленького, мне по плечо, толстенького и орущего на весь лес: «Я приехал сюда выполнять І разряд».
     Жэка, ты был мне по плечо, было время, когда ты был ниже меня. Ты был нахальным, громким и абсолютно неуправляемым.
     Фулеров: Лёха, это чудовищная ложь. Я всегда был послушным, тихим, скромным мальчиком. Спроси кого хочешь. Впрочем, ладно, я не буду требовать к себе уважения. Ответь мне лучше на один вопрос: «Что нас объединяет?».
     Пей, пей чай, только не сёрбай так сильно. Я сам за тебя отвечу, а ты закусывай.
     Нас объединяет то, что мы оба занимаемся ориентированием. И занимаемся не просто так, а на одной и той же территории и в одни и те же времена. Короче, Лёха, ты, я и ориентирование совпали во времени и пространстве. И это длится уже тридцать два года. Елки-палки, Лёха, тридцать два года! А я за все это время чисто так и не прошёл ни одной дистанции.
     А ориентированию уже сорок. Лёха, сорок! Помнишь Угничева, Сухарева, Свету Карпенко, Кривцуна, Воля, Эрика Вайсберга?
     Колтаков: А что мне Угничева с Сухаревым не помнить. В одном и том же магазине по утрам отовариваемся. А ты вот знаешь, кто в Сумах первый мастер спорта СССР по ориентированию? Ты или чай пей или давай вместе выпьем. Ольга Цетельман, Цетя. Это же мы направили для поднятия ориентирования в республике нашу Цетю с Димой Никитенко в Киевскую область. А мастера спорта Колю Плюйко – прямо в Киев. Помнишь, в молодости дразнили его: «Коля, плюнь-ка». Сухарева оставили себе для развода. Но он не развелся.
     Фулеров: Особенная мы область, Лёха. Нигде нет такой крапивы как у нас. У меня все детство прошло в темных, сырых оврагах да в крапиве. Именно там я стал впервые мужчиной. Бегу, весь в волдырях, ною, а тренер Серега Воль бежит рядом и говорит: «Ты же мужчина».
     Ефим сотню карт по всему миру нарисовал, а в Сумах – ни одной. Почему? Из-за наших условий и «Кубок партизанской Славы» вся Украина помнит. Знатные были соревнования. Кстати, единственные на Украине, не считая чемпионатов, где мастера спорта СССР присваивали. Тогда еще половинки давали, по пол мастера, помнишь?
     Колтаков: А то?! Как-то в семидесятых годах проводим очередной «Кубок» в Стецьковке. Подходит к нам Юра Карнаушенко и говорит, что дистанцию 14 км не надо называть удлиненной, мол, у нас на Союзе это обычная дистанция.
     На следующий день я вспомнил его пожелание, когда увидел Карнаушенко на финише. Финишировал не харьковский спортсмен Карнаушенко, финишировал партизан Карнаушенко. Было всем понятно, что автомат он выбросил к чертовой матери, только бы добежать.
     А как все начиналось? Готовится первый «Кубок партизанской Славы». Юра Милявский – председатель секции ориентирования, раздает всем по кусочку десятитысячной основы и делает инструктаж: «Вы рисуйте полянки, вырубки, тропинки, а дороги не рисуйте, не тратьте время. Я на грузовике проеду и все дороги нарисую».
     Фулеров: Да благодаря нашему «Кубку» Гена Корчевский состоялся как спортсмен номер один. Это мы ему дали путёвку в спорт. Он как выиграл в 1971 году вместе с Цетей в Спадщанском лесу так сразу и поверил в себя.
     Мне тогда одиннадцать лет было. Дебют. На КП посадили, в ямку. Строго настрого наказали не то что отходить, а не выглядывать даже. А комаров в той ямке… Да такие комары, что с воробьями могут драться. Марасина помню. Как-то ниоткуда взялся, быстро спрыгнул в ямку, отметился и исчез, а мне палец, приложенный к губам, показал. Я на него, тогда как на небожителя смотрел. Пока эти небожители в ямку прыгали, интересно было. Часа через три-четыре все кончилось, а меня не забирают. О чем я только не передумал, пока ждал. В основном мечтал, как и я скоро буду в ямку прыгать и палец к губам прикладывать. А потом и мечтать надоело, и темнеть начало, а меня не забирают. А уж совсем стемнело, так и жутко стало. Сижу в этой долбанной ямке, плачу чуть ли не навзрыд, все равно никто не идет. И так жалко себя стало, мало того, что жизнь не удалась, так и страшно ведь. Ушел бы, да некуда – кругом дремучий лес.
     Уже потом рассказывали, ужинать начали, а в лагере как-то тихо. Тут и догадались, что меня нет.
     Колтаков: Помню те соревнования. На дистанции по пояс в болоте только по одной просеке шёл 45 минут. Допетрить не мог, что просека может идти по болоту. А она шла.
     Подлей-ка чайку. Да и колбаски бы не мешало. Потолще режь.
     Раньше мы не знали, что Сумская область приграничная, но люди у нас всегда были бдительные. Как они Канищева ловили в Шпилевке?
     Канищев тогда был с бородой, а Сухарев, как и сейчас, в очках, и они готовили карту к ВС ДСО профсоюзов. Бдительные шпилевцы это дело просекли и, не задумываясь, позвонили в милицию и сообщили, что к ним повадился подозрительный тип. Ходит по лесу что-то записывает. Если кого увидит из людей, уходит с тропы в кусты. Но самое подозрительное, что утром заходит в лес в очках, а вечером выходит без очков, но уже с бородой. Канищева взяли, в город увезли. Он до вечера бился в истерике, пока милиция все проверяла.
     С ним связана еще одна веселая история. Проводили соревнования памяти Косаренко. Август. Палаточный городок. К нам приехали литовцы, болгары, россияне. Вечером приглашаем представителей в автобус и отъезжаем метров 400 в сторону для проведения вечера дружбы народов.
     Канищев остался в лагере, ему надо было приспать сынишку, что он и благополучно и сделал. А утром нам рассказал, что из этого получилось. «Когда вы уехали на автобусе, я уложил Антона и первым заснул. Когда дети начали орать песни у костра на весь лагерь, я проснулся. Боялся, что разбудят Антона, и решил вылезти из палатки. Открываю палатку, а палатка новенькая, польская, тогда такие были в новинку. Еще подумал: смотри-ка, вход не на змейке, а на липучке, очень удобно. Вылажу, а липучка потрескивает. Сделал замечание охламонам, чтобы тише пели. Возвращаюсь к палатке, а вход закрыт. Что такое? Расстегиваю змейку, понять ничего не могу, как же я вышел? Но делать нечего, залажу в палатку и вижу собачью морду, которая смотрит на меня снаружи, из другого угла палатки. Тут я и понял, что спросонья вышел, прорвав палатку».
     Весь судейский лагерь утром плакал от смеха, катался по траве, один только человек был грустным и сосредоточенным. И нельзя сказать, что у него что-то не так с чувством юмора, нет, просто это был хозяин новой польской палатки – Угничев.
     Фулеров: Ты, вот вспомнил ВС ДСО профсоюзов, это по сути Чемпионат Союза был, военные вне конкурса бегали. Его Серега Розум выиграл. Это была его первая крупная победа. Все ходили, спрашивали: «Кто такой Розум?». Он позднее марафон за 2.11 бежал. Из ориентировщиков никто в мире так не бегал. Жаль, что насовсем перешел в легкую атлетику. Слушай, получается, что если Петр первый из Питера пробил окно в Европу, так из Сум лучшие люди окно в большой спорт пробивают. Возьми Усенко, Мисюру, Семенова, Божко, Михайлова.
     Мисюре и Семенову Сумы никогда ничем не мешали, они слова плохого про нас не говорили.
     Помню, Кубок на западной Украине, я тогда еще школьником был. С Бордияном бежал всю дистанцию. Работали вместе, он только метров на двадцать все время впереди. Хотя до первого КП я был впереди, он минут на 5-10 позже стартовал. Бордиян в призы попал, да и я неплохой результат показал. Так вот на тех соревнованиях впервые стартовал Коля Божко, он тогда в Запорожье жил, только-только перешёл из борьбы, Таню не знал, имел 28 лет возраста и был девственником. Коля тогда в контрольное время не уложился. И я, сумчанин, видя, что он горюет, подошёл к нему и сказал: «Дядя Коля, не рви сердце, успокойся, у тебя все получится». Кто его знает, может, если бы не эта сумская поддержка в начале пути, он бы опять в борьбу вернулся, а то и того хуже – в футбол, он и там играл ещё раньше. А так мало того, что сам звездой стал, так и, смотри, какую жену воспитал – чемпионка мира в сороковой группе. Ты же знаешь, в той группе – все звери, пламя из ноздрей – пар из ушей.
     Саша Михайлов вообще в Сумах учился и тренировался, здесь на уровень сборной вышел, отсюда и дальше пошёл.
     Впрочем, Уса это может и не касается. Он только родился в Сумах, а где живет и что кушает, так этого никто не знает. Говорят, в армии служит, а в какой, тоже неизвестно, в форме его никто не видел. Может он разведчик? Так опять же вопрос: «В какой армии?». Он, к слову сказать, горный король украинского ориентирования всех времен.
     Загадочная личность. Надо будет Васю Бортника расспросить об Усе. Помнишь Васю, Мастер спорта, известный целитель и колдун. Он всех женщин в сторону отводит, спиной ставит и начинает щупать. Щупает по всей спине, прямо от головы и до туда. Что-то понимает, наверное. А они уж как млеют, даже глаза закрывают. Он ещё поваленные деревья на картах рисует. Очень похожи на инфекционные палочки под микроскопом.
     Интересно, а Омельченко про Сумы вспоминает?
     Лёха, я тебе точно говорю, если бы ты сейчас не вторую полулитру чая с вареной колбасой приделывал, а шёл по улице в Швеции и так, чтобы Омельченко шёл тебе навстречу, и ты бы ему сказал: «Здравствуй, Юра. Я – Лёха из города Сумы», он бы уж так рад был тебе. У него бы точно в груди потеплело, может, даже и обнял бы.
     Кажется, у нас чай кончается, надо в магазин за заваркой бежать.  
     Колтаков: Жэка, я одну пачку с собой принес. Индийского. Может, хватит?
     Вспомнил ещё одну поучительную историю. Поехали как-то Сухарев с Угничевым в Спадщанский лес карту рисовать. Была идея на какой-то юбилей опять там провести «Кубок партизанской Славы». Жили они в палатке возле музея, утром вещи оставляли в музее и шли рисовать. Вот в какой-то из дней все шло по распорядку, рано утром вышли в район. Солнышко, птички щебечут, роса искрится, благодать. Сухарев сел разбираться со своим планшетом, а Угничев отошёл, что-то ему надо было в лесу посмотреть. Как сам Угничев рассказывал, было это так: «Отхожу от Сухарева метров на 100, выхожу на луговину и вижу, сидят человек пять здоровенных мужиков. Я понял, что с рассвета они косили траву, пока солнце не поднимется, а сейчас отдыхают. «Садись», - говорит один.
     Я сел.
     «Пей», -говорит другой, и третий подает стакан водки.
     Думаю: «Не выпью, еще морду набьют».
     Сухарев, вспоминая эту историю, рассказывал: «После этого я Угничева сильно зауважал. Это же надо, в диком лесу, где одни болота, отошёл от меня на пять минут, приходит в дупель пьяный и песни орет. Уметь надо».
     Фулеров: Во-во. А как мы с тобой Крейдыще рисовали к матчевой встрече Украина – Латвия в Сумах? Это, когда я свой кусок мучительно искал на свежеотпечатанной карте. А его нет. Вы его не включили, не вместился он у вас. Обманули меня маленького. Да я то, конечно, давно простил, но из памяти, почему-то, боль не уходит.
     Так вот мы тогда с тобой на базе в домике без окна месяц жили помнишь? И в это пустое окошко всякий лесной мусор в конце дня выкидывали. Недели через две это окошко застеклили.
     Но привычка – великая сила. Первым оторопел я, выплескивая заварку в окно. Помню это чудное мгновенье, когда заварка в воздухе зависла. Воспоминанье как молния блеснуло – окно вчера застеклили!
     Голова сообразила, а рука не успела, она вместе с чашкой догнала заварку и все – стекла нет. На следующий день застеклили по новой.
     А когда ты через день выкинул мусор в это же окно, нас с позором выселили из домика.
     Колтаков: Жэка, с тобой как попутаешься, всегда что-то случается. Заварился? Наливай. Ну, вздрогнем, пока не остыла.
     Помню, как мы с Игорем Карпенко и Толиком Кузяшовым готовили первые областные ветеранские соревнования «Ещё не вечер». Ты как раз из Якутии вернулся, машину купил – «копейку» и возил нас целый день. Ну, замучил ты тогда нас своей классической музыкой. На всю жизнь наслушался. Как сейчас помню, сорок первая симфония Моцарта называется «Юпитер», ты её несколько раз крутил. В Глыбном остановились, ты в магазин пошёл. Двери в машине открыты, магнитофон орет на всю улицу, а на лавочке люди сидят. Слушают. Кузя смотрит на них и спрашивает у Карпени: «Неужели нормальные люди могут это слушать? Смотри, и другие еще подходят, присаживаются».
     Мы тебя из магазина минут двадцать ждали. Потом Карпеня пошёл к тем, которые на лавочке, разузнать, как лучше к озеру проехать.
     Возвращается и говорит: «Они – глухонемые».
     Фулеров: О! Напомнил о ветеранских соревнованиях.
     Провели мы в Токарях Бережках «Мастер – 2000». Выдающиеся получились соревнования. Я потом месяц туда ездил, проблемы улаживал. Хорошо погуляли, одним словом. Даже Гена Плохенко хвалил соревнования, а он человек придирчивый. Погулять – погуляли, соревнования провели, а указателей «Мастер-2000», что на дороге вешали, так и не сняли. Приезжаю в очередной раз, а мне рассказывают, что два дня назад приехал мужик на Москвиче, ломится во все дома, криком кричит, что он с трассы свернул, ровно два километра проехал, у него машина поломана и где здесь мастер живет.
     Кстати говоря, вспомнил Гену, а с ним еще одну историю. Идем, уж не помню в каком городе, поздно вечером, с нами дама. Кажется, это была его дама. И вижу я, что-то с Геной не в порядке – целый вечер крутится, пританцовывает, как-то странно ведет себя. И вот на незнакомой темной улочке, помню, там прозрачная такая кирпичная ограда была, а за ней маленький скверик, а дальше громадная стена глухая, он мне быстро шепчет на ухо, чтоб я даму отвлек, а то у него на известную потребность крепкое желание. И не просто желание, а серьезное желание. Я ему говорю, дескать, о чем речь, давай.
     Гена, не долго думая, тут же махнул через ограду и в скверик. Лёха, ты не поверишь, секунд через пятнадцать весь мир преобразился. Мертвая глухая стена вдруг распахивает бесконечное количество дверей, из них льются потоки света и людей, выходящих из кинотеатра. Как ты думаешь, что они первое увидели в реальной жизни после просмотра душевного лирического кинофильма?
     Колтаков: Сейчас, конечно, смешно. Молодые были, с дамами гуляли… Быстро все пролетело, вот мы, Жэка, уже и ветераны. Но зато, какой путь прошли? От синек до цветной карты, от перехода в спорткомитет из совета по туризму до победы на Чемпионате Мира.
     Фулеров: Я как бывший гидрометеоролог расскажу тебе, Лёха, одну притчу.
     В сельской школе проходили тему: Народные приметы. Учительница все, что знала, рассказала. А в конце добавила: «Дети, народные приметы, они потому и народные, что передаются от деда к внуку и так далее и старые люди эти приметы помнят. Давайте сходим к дедушке Ване и спросим его. Дети, естественно, согласились. Чем сидеть в школе, конечно, лучше сходить к деду Ивану. В общем, пришли.
     Сидит дед на завалинке, греется на солнышке. Учительница поздоровалась и спрашивает его: «Дедушка Ваня, вот мы в школе проходим народные  приметы, скажите нам, какая будет зима, теплая или холодная?». На что дед справедливо ответил: «Так это ж у старых людей спрашивать надо».
     Колтаков: Все так. Нет предела пониманию жизни.
     Что-то сердце колотится. Толи от воспоминаний, толи чаю много выпили.

Мужчина и женщина


     «Кто умнее – мужчины или женщины?» – спросили у Раневской. «Конечно, женщины, - ответила актриса. – Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только оттого, что у мужчины красивые ноги?»
     Женщина говорит: «Я продолжательница рода человеческого, я рожаю детей». Мужчина её тактично поправляет: «А что ж тебе остаётся делать».
     Мужчина и женщина – это романтично. Это изначальная интрига с хорошим или плохим концом.
     А как обстоят дела у братьев наших меньших, у собак? У них всё звучит очень пошло. У собак все мужики – кобели, а все женщины – сучки.
     А у людей красиво: мужчина и женщина и всегда романтично…
     В наше время, во время больших перемен, перестроек и перебудов, когда мужчина не может свою женщину не только красиво одеть, но и прокормить, женщина начинает выполнять роль мужчины: одевает, кормит себя, детей и, конечно, кормит мужчину. Потому что она всегда помнит своё предназначение продолжательницы рода человеческого, а если её мужчина всё время голодный, предназначение может не получиться. Мужчину правда в наше время прокормить не сложно. Ест он мало, больше пьёт.
     Мужчина и женщина … живут двадцать лет вместе, а потом понимают, что не сошлись характерами. Может они тугодумы?
     А к старости мужчина и женщина опять становятся мужчиной и женщиной. Красивые и важные, красивые своей мудростью и знанием жизни.
     Сидят на лавочке возле дома. Одна пожилая женщина показывает на мужчину и говорит: «Смотри кобель пошёл». Кто умнее – мужчина или женщина? А может наши братья и сёстры меньшие?
    
    
Жизнь прожить – не поле перейти


     Так оно и есть. Помню, сделал я ей предложение. А она и согласилась. И вот мы уже делаем ремонт в нашей комнате: клеим обои. Клеит она, готовит наше гнёздышко, я, как подсобный рабочий. Она на стуле держит обоину и мне командует: «Принеси ведро с клеем». Я спрашиваю: «Где оно?». «За дверью». Иду за дверь: «Тонечка, ведра нет».
     - Неси! Ведро за дверью!
     - Тоня, тут нет ведра.
     А она стоит на стуле и держит обоину.
     - Разуй глаза, ведро стоит за дверью.
     Я начал нервничать. Где же это ведро? Она со стула кричит: «Принеси ведро или я слезу». Я по всей комнате побежал, ищу. Испугался страшно.
     - Тоня, - говорю, - тут нет ведра.
     - Как нет ведра, - кричит она со стула, - если я его туда ставила.
     - Ну нет, - говорю я и чувствую, что сейчас что-то произойдёт. И произошло. Она говорит: «А-а-а, вспомнила, я же это ведро на кухне оставила».
     И я её полюбил ещё больше.
     В нашей совместной жизни хочется вспоминать только светлое. Как-то был я у друзей и, когда уходил, они почему-то сказали: «Мы тебя должны перевести через понтонный мостик». А утром злая Антонина на меня кричит и в наказание заставляет стирать. Я, понимая свою вину, ни слова не говоря, стираю, стираю с головной болью. Мне бы полежать или пива попить. А я стираю. А она меня пилит. Я стираю, а она пилит. Проходит час, два. Стирки много. А она пилит, а мне плохо. Голова раскалывается, пива бы мне. Она пилит. Потом как-то притомилась, немножко отдохнула и с новыми силами: «Как ты мог?». И я не выдержал. Не помню что, но что-то сказал. Всего одно словечко. В общем, представьте, я стираю бельё, влетает в ванную моя Антонина и правой ногой с размаху бьет меня, извините, по заднице. Со всей силы… Но промахивается и попадает ногой в чугунную ванную.
     Этот женский крик, эти женские слёзы…
     Я продолжаю стирать, мои слёзы от жалости к ней капают прямо в ванну, а тут ещё голова болит. Но все равно думаю, лучше б, чтобы она попала в меня. Лучше б, чтобы мне было больно, а не ей. Иду успокаивать. Мы сидим на диване. Она плачет, плачу я. я её поцеловал, она поцеловала меня. Я ещё раз её поцеловал, она ещё раз поцеловала меня. Мы поцеловались. Вытерли друг у друга слёзы. Нашу идиллию прервал стук в дверь и громкие крики. Открываю дверь, стоит сосед. Стоит и кричит: «У нас вода прямо по стенам бежит. Сколько можно нас заливать! У вас что труба прорвала? Мы воду вёдрами выносим».
     А у меня голова болит страшно. Я уже почти всё бельё постирал. И Тоня меня простила, да и любим мы друг друга, а тут этот сосед. И я ему говорю, спокойно так, с достоинством: «Это не вода, это наши слёзы».


Я умер


     Я умер. Как она увидела, как заголосит: и на кого ты нас оставил, и зачем ты нас осиротил, и прямо рыдает. Потом немножко приутихла, положила голову мне на грудь и, всхлипывая, говорит: «Васечка, миленький, прости меня, не уберегла, родненький мой, дороже тебя никого на свете нет, лучше бы ты напился или на рыбалку поехал, лучше бы ты брюки не туда повесил, проснись, Васечка, я больше никогда на тебя кричать не буду, даже если ты что сделаешь не так». И как зарыдает, слёзы рекой. Я не выдержал, приподнял голову и говорю: «Зинуля, не плач». Зинуля ошарашенно на меня смотрит: «Так ты, скотина, притворялся. Тебе на всё наплевать, лишь бы брюхо своё набить и валяться на диване. Сволочь ты, Вася». Я голову положил на подушку и умер опять. Где-то очень далеко-далеко кто-то голосил.
    
    
Вы меня не поняли


От поэта поэту
     Юра Шелест!
     По своему опыту знаю, это накоплено годами. Чтобы что-то прочитать всем мешают две причины:
1) или ты сам уже читать не можешь;
2) или тебя уже не слушают.
     Юра! К тебе просьба, учти две причины и прочитай с выражением.
     Р.S. Перед этим (чтением) пробеги текст глазами, чтобы привыкнуть к почерку. И у Уса попроси от меня прощения. Он тут ни при чём.
     Всем привет, я с Вами.




     Чтобы слышать, надо слушать. Чтобы тебя поняли, нужно уметь изложить.
     Это сложно, практически невозможно, слушать и слышать.
     Он говорил минут десять, излагал, десять минут, свою позицию. Закончил. Все на него смотрят.
     «И что ты этим хотел сказать?»
     Он не хотел, он уже сказал, десть минут говорил. Не поняли. Но обязательно найдётся один, который его понял, и этот один попытается всем объяснить, что тот хотел сказать.
     «Я, кажется, понял, что он хотел сказать», - и начнёт говорить совершенно о другом, обычно даже не о другом, а о противоположном.
     Обязательно вступится тот, кто понял, что хотел сказать первый и как неправильно пытался объяснить его слова второй.
     Этот попытается объяснить всё на примере. Без параллели и аналогии людям очень трудно понять суть. Сложное нужно проиллюстрировать на простом, обыденном.
     «Вот вы готовитесь на рыбалку. Заранее предвкушаете сумасшедший клёв. Хотя, зачастую, и это уже как правило, рыба у вас не ловится, но вы всё равно верите, что именно в этот раз повезёт.
     Подготовка профессиональная: варите подкормку, копаете червей, готовите снасть, - и вот вы на рыбалке. Туман стелится по реке. Это обязательно.
     Вы себе рисуете картины, как героем с большим уловом возвращаетесь домой. С этими мыслями забрасываете снасть.
     И тут ваши мечты сбываются, вот оно рыбацкое счастье: поплавочек – тук, тук, тук, сердечко – ёк, ёк, ёк, в пяточки, вы подсекаете – и ничего, ноль. Руки дрожат, счас, счас, начнётся, опять забрасываете. Поплавочек – тук, тук, тук, подсекаете – и ничего. Судорожно в голове перебираете все рыбацкие хитрости. Что вы делаете неправильно? Всё должно получиться, сейчас начнётся. Вы подправляете наживку, нет, нужно делать всё наверняка, вы насаживаете свежайшего червяка и забрасываете. Какое напряжение!
     Так вот здесь, но вы же этого ещё не знаете, и заключается сермяжная правда жизни.
     Если бы вы заглянули под воду, то увидели, что рыбы там вообще нет. Вы приехали утром, а ночью её всю выбили электроудочкой, а вашего червяка клюёт одно-клешневой контуженый рак. И не то что рыбы вы не поймаете ни одной, даже с раками у вас проблемы. Всё, на что вы можете рассчитывать, так это на одного одно-клешневого контуженого рака. Но его ещё попробуй поймать.
     Но вы же всего этого не знаете. У вас ещё вера не пропала, у вас ещё всё впереди, якобы».
     Все уже забыли о том, что хотел сказать своими словами первый и как это понимает второй, потому что аналогия и параллель приобрели роль главной темы. И кто-то добавил: «С рака как с гуся вода».
- Причём тут это?
        - Вы меня не поняли, - он попытался после «С» сделать паузу, - «С … рака как с гуся вода».
     Он обиделся: “Если с раком вам не понятно, я приведу аналогию с конём, но вместо коня должен быть рак: с коня как с гуся вода, хотя конь тут совсем не причём”.
     Тут вступился первый, который совсем запутался в параллелях, он возразил:
- Кто у нас главный рыбак? С Уса как с гуся вода.
- Какая ещё суса?
- Не суса, а с Уса.
- Мужики, давайте выпьем!
- За что?
- Чтоб нас бабы понимали.
- Стоп, стоп, стоп, так вы хотите сказать, что Ус – конь?
        - Я этого не говорил, но если уж об этом говорить, то, конечно, Ус не конь, это с одной стороны, а с другой стороны, если в этом досконально разбираться, то Ус, конечно, конь. Ну не кобыла же он?
        - Он, кстати, может и обидеться, если трезвый, может и в дыню.
        - Кто? Ус? Обидеться? Не смешите. Главный рыбак, обидеться?
     С Уса как с рака вода.
    


Муза

                Туман сгустился над рекой.
                Плеск вёсел в тишине…
                Стою на берегу, стихи слагая,
                И злобно матерюсь несовпаденью рифм.
                Вдруг из прибрежных кущей
                Муза воспарила,
                С лирою в руках,
                в полупристойных греческих одеждах
                И заиграла, надо мной кружась,
                Мотив античный чудный,
                Воспламенила Муза вдохновенье,
                рифмы совместила.
                И, по затылку меня шлепнув звонко
                титькой здоровенной,
                Дальше полетела,
                других поэтов вдохновлять.


Частушки, которые нравились Алексею:

    
     На горе – кудрявый дуб,
     Под горою – липа.
     Ванька Маньку повалил –
     Делает Филиппа.
    
   Ой как быстро, ой как быстро
   Созревает виноград.
   Я любила коммуниста,
   А теперь он – демократ!
    
                  Раньше пили каждый день,
                  А теперь с получки.
                  Этот хрен с пятном на лбу
                  Нас довёл до ручки.
    
                        Над селом херня летала
                        Серебристого металла.
                        Много стало в наши дни
                        Неопознанной херни.
        
                               Пароход упёрся в берег,
                               Капитан кричит: «Вперёд!»
                               Кто такому раздолбаю
                               Доверяет пароход?!
        
                                     «Ты куда меня ведёшь,
                                     Такую молодую?»
                                     «На ту сторону реки,
                                     Иди не разговаривай!»
Что ж вы девушки, стоите,
Что вы игогочите?
Вы, наверное, как я,
Трали-вали хочете?

     У меня на голове
     Корова отелилася!
     Я не знаю, почему
     Она туда забилася.
    
   Ой, туфли мои,
   Туфли лаковые,
   Что у девок, что у баб –
   Одинаковые!
    
                  Эх, милка моя,
                  Ты дебилка моя.
                  И тебя я полюбил,
                  Потому что сам – дебил.
    
        Я сегодня весела
        Веселей всего села.
        Каблучками топаю
        И виляю попою.
        
                               Как в колхозе «Красный лапоть»
                               Парни любят девок лапать.
                               Девки их царапают,
                               У бедных слёзы капают.
        
                                     «Мила тёща, что варила?»
                                     «Милый зять, одни грибы!»
                                     «Мила тёща, с этой пищи
                                     хрен не встанет на дыбы».
                                    
                                            Мы с милашкой нарастяжку
                                            Загорали на песке.
                                            Я милашку – за титяшку,
                                            А она мне – по щеке.
     Шёл я лесом, видел чудо,
     Чудо, чудо, чудеса:
     Барсуку барсук под ёлкой
     Брил на жопе волоса.
    
           Дорогой ты мой товарищ,
           Тебе в жизни не везёт.
           То клопы тебя кусают.
           То жена тебя грызёт.